Ему, по свойству характера, "плясовая" приятнее.
Выводит архитекторов на берег Клязьмы, показывает площадку, даёт работников в помощь.
-- Ну, делайте.
-- Когда?
-- Вчера, - и убежал.
Одновременно Басконя по множеству вещей договаривается на месте: Владимир - город мастеровой. Лес, кирпич, известь - есть добрые мастера. Развернул бурную деятельность, крутится как белка в колесе. Раздаёт задатки, присматривает за работниками.
В этом месте Николашкиного изложения я даже обеспокоился за Басконю, погрустил-посочувствовал. Прикиньте: пруха пошла. Косяком. Проект, земля, материалы... всё прям в руки само летит и валится. Всё больше и гуще. Ну как же отказаться?
Такая активность незаметной быть не может. Посадник зовёт купчишку к себе. Не на "высокое крыльцо", типа судить-казнить, а пока для разговора:
-- Чё ты людей баламутишь? Лес валять нанимаешь, ямы копать.
И нарывается на встречный вопрос:
-- А не хочешь ли ты, господин посадник Суховерх Сухоборович, иметь кажный год по сотне гривен? Без забот да сухотки умственной.
Посадник аж растерялся.
Экая наглость! Какой-то простолюдин безродный посмел предлагать! Боярину! Денег! Да мне только сам князь платить может! Только за службу! Я - боярин столбовой! Посадник Владимирский!
Был бы просто мужикашка посадский - дать пинка. Что бы улетел "до не видать вовсе".
Но... воины глиняные крашеные у купчишки хороши. Внукам понравились сильно. Дать хаму батогов - не забота, но он же, душонка торговая, злобу затаит, соврёт-обманет, что, де, больше нету. А тут скоро опять праздники, внучков охота порадовать... Пусть врёт. Потерплю. И потом его вежливенько...
-- Ну.
Дальше Басконя выдаёт совершенно очевидную вещь.
"Очевидную" - если подумать. Что у нас... не часто.
-- Князья и бояре должны лично явиться к Боголюбскому, чтобы принести присягу. Так?
-- Ну...
-- Они здесь жить будут. Где?
Как-то скачок мыслей от глиняных гридней и батыров, о которых думает посадник, к вопросам корма и постоя князей русских... затруднителен. Что и выражается в первом попавшемся слове:
-- Когда?
Это не разговор слепого с безногим, это они просто думают о разном.
-- Господин посадник! Твоя милость! Ну ты сам-то подумай! Присяга ж дело не минутное. Приехал кое-какой князь к нашему. Надо ж с дороги отдохнуть, в баньку сходить, одежонку баскую от пыли выбить-растряхнуть. С нашим договориться - когда тот соизволит, в какой день настроение будет. Само дело-то не долгое, в пол-дня управятся. А после? Надо ж обмыть! В смысле: об делах государственных потолковать. Знакомцев прежних навестить, новых завести. Куча дел. А времячко-то идёт. Уж и ночь на дворе, надо куда-то на постелюшку. А куда?
-- На постой встанет. Во Владимире - куда я велю.
-- Эт само собой! У меня даже и в уме - никакого сумлевания! Как Суховерх Сухоборович повелит - так всякому князю и постой с прокормом с-под любой лавки и выскочит.
И, подшагнув к сидящему на лавке посаднику, продолжая мять в руках шапку, чуть наклонившись, негромко интересуется:
-- Полста князей. Со свитами. В городе есть полста мест для такого? И чтобы нигде никакого умаления княжеской чести?
Вот тут Сухоборовича пробрало аж до самого его "суховерха".
В городе около трёх тысяч жителей, полтыщи дворов. Как выглядит типичный городская усадьба в эту эпоху, с полуземлянкой и печкой "по чёрному" - я уже... На примере Городца Радилова и Курска. Здесь - так же. Пускать туда благородных, да даже и слуг их... Да и некуда - тесно живут люди. Повышение плотности населения, тяжёлые условия проживания, ссоры и споры, часто с применением оружия - все ж "об чести радеют!"... "Мордобой без регламента до консенсуса". За "регламент" - спрос с посадника.
В городе есть старый двор Мономаха. На нём сидит сам посадник. Большая часть строений нуждается в серьёзном ремонте. Есть ещё с десяток боярских подворий. А полсотни князей... с сопровождающими их лицами... тысячи... население города удвоится.
Причём - все с гонором. Любой конюх-дерьма-выкидыватель при всякой сваре будет в голос орать:
-- Я - слуга! Князя Заспрослава Офигениславича! Княже! Помогай!
И очередной князь будет обязан, перед людьми своими, вступиться за смутьяна и крамольника. Потом-то хоть плетями забить, но в стычке с владимирскими, с его, Суховерха, людьми, что будет обязательно, потому как порядок в городе - посадника забота, всяк князь будет за своего. И ему, Суховерху, придётся перед корзном кланяться, насмешки князей и холуёв их терпеть. А его собственные люди будут на это смотреть и, естественно, оценивать.
Тьфу-тьфу-тьфу! Пронеси и сохрани!