Довольная Мэриголд сказала мне, что, поскольку я занимаюсь перевозкой лично, ей нет нужды мотаться взад-вперед весь день, чтобы наблюдать за погрузкой-выгрузкой, и что она впредь полностью мне доверяет. С тем она и вручила мне список. Я поблагодарил ее. Она взглянула на меня вполне благожелательно, и я с удовлетворением подумал, что к концу дня она превратится в моего постоянного клиента.
С такими приятными мыслями я отправился назад в Солсбери, но тут мир в моей душе был вдребезги разбит звонком Джоггера.
– Салют, начальник, – жизнерадостно сказал он, – тут у нас новая парочка расчесок объявилась.
– Джоггер... ты о чем?
– Ракушек, – сказал он с надеждой, – ну какие прилипают к днищам кораблей.
– Ты откуда звонишь? – спросил я.
– Из твоей конторы.
– Там есть кто-то еще?
– Ты быстро соображаешь, ничего не скажешь. Может, хочешь поболтать с констеблем Смитом? А то он тут.
– Стой, – перебил я его, – я, наверное, понял, что ты хотел сказать. Расчески... это присоски, так?
– Наконец-то.
– Вроде ящика для денег?
– Похоже, но не совсем. – Джоггер замолчал, давая мне возможность прислушаться к рокоту голоса Смита. – Констебль Смит, – сказал он, – хочет знать, когда ты вернешься. Говорит, что на того мертвеца был выдан ордер на арест.
Глава 3
Трубку взял Сэнди.
– Какой ордер на арест? За что? – спросил я.
– Мошенничество. Фальшивые чеки. Из гостиниц бегал, не уплатив по счету. Все вроде мелочи. Его разыскивает полиция Ноттингема.
– Скверно, – заметил я.
– Ты его раньше когда-нибудь видел, Фредди?
– Не могу припомнить.
– Он надул парочку букмекеров.
Тут мне пришлось сказать ему, что люди, не платящие букмекерам, вовсе не обязательно мои близкие Друзья.
– Верно, – согласился Сэнди, – но он должен был быть как-то связан со скачками, если попросился в лошадиный фургон.
– Дейв рассказывал, что сначала он приставал к водителю цистерны. Может, он как-то связан с нефтью?
– Очень смешно.
– Сообщи мне о результатах вскрытия, ладно?
– Что ж, хорошо, но сегодня я вряд ли что узнаю.
– Звони в любое время, – сказал я. – Заходи, выпьем.
Он любил наведываться ко мне, потому что я держал его в курсе всякой местной мерзопакостности, которая была мне не по нутру. С другой стороны, с тем, что происходило под моими фургонами, надлежало как следует разобраться, прежде чем рассказывать об этом Сэнди. Я не был уверен, что вообще когда-либо смогу ему рассказать.
Я еще немного поговорил с Джоггером, попросив его обязательно позвонить мне по прибытии из Суррея.
Вздохнув, я услышал, как он положил трубку, и тут же позвонил Мэриголд.
Большую часть пути я думал о “ракушках” и что мне по этому поводу делать. Мне пришло в голову, что я могу попросить совета у знающих людей. Поэтому я припарковал фургон, выудил из кармана записную книжку, нашел там нужный номер, связался с отделом безопасности жокейского клуба на площади Портмен в Лондоне и попросил старшего.
Все профессионалы, связанные со скачками, знали Патрика Винейблза если не в лицо, то по имени. Те, кто нарушал правила, предпочли бы не знать его никогда. Мне повезло, и те грешки, которые за мной числились, не привлекли его внимания, поэтому я мог обратиться к нему за помощью, рассчитывая, что мне поверят.
Мне удалось застать его в офисе, и я спросил, не будет ли он на скачках в Сандауне на следующий день.
– Разумеется, только я еду сегодня, – сказал он. – Так что если дело срочное, приезжай к вечеру. Я поведал ему о гриппе и нехватке водителей.
– Но завтра я пригоню один из моих фургонов в Сандаун, – заметил я.
– Договорились. Около весовой.
– Спасибо большое.
Я снова двинулся в путь, погрузил лошадей в соответствии со списками, отвез их и двух конюхов к Мэриголд. Она громогласно объявила мне, что я должен был взять больше конюхов с девятью лошадьми, я же объяснил, что ее старший конюх сказал, что никого больше нет, что он отправил одного домой с гриппом и что сам тоже паршиво себя чувствует.
– Чтоб его черт побрал, – проскрипела она.
– С вирусом не поспоришь, – миролюбиво заметил я.
– Мы должны сегодня перевезти всех лошадей! – прокричала Мэриголд.
– Да сделаем, не беспокойтесь.
Я вычистил фургон, подбадривающе улыбнулся Мэриголд и в третий раз отправился в путь. Уже двадцать семь доставил, думал я, глядя, как последняя партия лошадей спускается по сходням в свой новый дом, и еще пару раз придется съездить, хотя старший конюх злорадно сообщил мне, что миссис Инглиш ошиблась в подсчете, забыв про свою собственную ездовую клячу и двух необъезженных двухлеток. Обе конюшни находились на расстоянии около тридцати миль друг от друга, и каждая ездка туда-обратно, включая погрузку и разгрузку, занимала около двух часов. К семи вечера, когда уже стемнело, все лошади, кроме забытых Мэриголд, были надежно размещены, и их тренер выглядела усталой, что случалось нечасто, ее старший конюх поддался наконец гриппу и отправился домой, у меня самого тоже все болело.
Поэтому, когда я предложил закончить перевозку следующим утром, леди неохотно, но согласилась. Я слегка чмокнул ее в щеку, хотя в обычной ситуации никогда бы не позволил себе такой вольности, и, к моему огромному удивлению, глаза ее наполнились слезами, которые она попыталась скрыть, энергично тряхнув головой в шерстяной шапке.
– День был тяжелый, – попытался я разрядить обстановку.
– Я так долго его ждала... строила планы... годы.
– Рад, что все обошлось благополучно.
Она одинока, вдруг с изумлением понял я, и этот суровый вид битой ветрами дамы – просто способ разобраться с картами, которые сдала ей жизнь. И еще я понял, что она мой клиент навеки, и порадовался, что сам взялся за эти ездки.