Все смотрели на него.
- Думаешь, получится? - спросил Зильберкит.
- А как же, - невозмутимо ответил Достабль. - Послушайте уличных торговцев. Они что, кричат: "Почти свежие апельсины, только самую малость помятые, зато по разумной цене"? Нет. Они кричат: "Па-а-акупайте апель-сины-ы-ы-ы! Са-а-амые с-сочные-е-е!" Вот это и есть деловое чутье.
Он снова налег грудью на стол.
- И это чутье вам здесь очень и очень пригодится, - вкрадчиво намекнул он.
- Наверное... - беспомощно отозвался Зильберкит.
- А имея эти деньги, - его голос, точно лом, поддевал напластования реальности, - можно подумать о том, как усовершенствовать наше искусство.
Зильберкит немного приободрился.
- Это верно, - начал он. - К примеру, найти способ положить звук на...
Но Достабль уже не слушал. Он указал на несколько прислоненных к стене дощечек.
- Что это такое? - спросил он.
- А это моя идея, - сказал Зильберкит. - Мы подумали, было бы проявлением... э-э... делового чутья, - он явно смаковал эти слова, как непривычное, но изысканное лакомство, - рассказывать людям о новых движущихся картинках, которые мы здесь производим.
Достабль подобрал одну из дощечек и, держа ее в вытянутой руке, осмотрел критическим оком. На ней значилось:
На будуюсчей ниделе мы пакажем
"ПЕЛИАС И МЕЛИСАНДРА"
Рамантическая Трогедия в 2 частях
Спасибо за внимание
- Угу, - произнес он без всякого выражения.
- Разве плохо? - глухо выговорил раздавленный Зильберкит. - Ну, это, ведь тут есть все, что необходимо знать зрителям.
- Разреши, - сказал Достабль, беря со стола Зильберкита кусочек мела.
Некоторое время он что-то торопливо царапал на обороте доски, а потом позволил прочитать написанное:
БОГИ И ЛЮДИ СКАЗАЛИ ЭТАМУ НИ БЫВАТЬ НО ОНИ НИЧИГО НИ ХАТЕЛИ СЛУШАТЬ
"ПЕЛИАС И МЕЛИСАНДРА",
Истерия Запретной Люпви
Страсть Пабеждаит Прасранство и Время!
Тебя Натрясут
При Участии 1000 сланов!
Виктор и Зильберкит читали текст с настороженным вниманием. Так изучают обеденное меню на чужом языке. А язык и впрямь был чужим. Но что самое скверное, на вид он был прежним, родным.
- Ну, не знаю... - осторожно высказался Зильберкит. - Собственно говоря... Что уж там такого запретного... Э-э... Все это основано на реальной истории, только имена изменены. Я полагал, что картина будет полезна, так сказать, подрастающему поколению. Герои, извольте видеть, так никогда и не встретились - вот ведь в чем трагедия. Все это, э-э... очень-очень грустно. - Он посмотрел на дощечку. - Хотя, с другой стороны, в этом несомненно что-то есть. Э-э... - Он явно был чем-то обеспокоен. - Но я, по правде сказать, не помню никаких слонов. - Голос его прозвучал крайне виновато. - В день кликов я был на работе целый день, но совершенно не помню тысячи слонов, хотя наверняка заметил бы их.
Достабль сверлил его немигающим взором. Откуда взялись слоны, он и сам не знал, однако каждое новое мыслительное усилие одаривало его очередным, весьма определенным представлением о том, как следует производить картины. Тысяча слонов - для начала это совсем неплохо.
- Значит, слонов нет? - уточнил он.
- По-моему, нет.
- Ну а танцующие девушки есть?
- Э-э... тоже нет.
- Ну а бешеная погоня? Висит там кто-нибудь на краю обрыва, удерживаясь кончиками пальцев?
Зильберкит слегка оживился:
- Если не ошибаюсь, там задействован некий балкон.
- Да? А кто-нибудь повисает на нем, удерживаясь кончиками пальцев?
- Думаю, что нет, - ответил Зильберкит. - По-моему, Мелисанда просто склоняется с балкона, и все.
- Да, но зрители затаят дыхание, боясь, что она вот-вот упадет?
- Лично я надеюсь, что зрители будут смотреть монолог Пелиаса, запальчиво сказал Зильберкит. - Нам пришлось поместить его на пяти карточках. Мелкими буквами.
Достабль вздохнул.
- Уж кто-кто, а я точно знаю, чего хотят люди, - произнес он. - И меньше всего они хотят читать бесконечные мелкие надписи на карточках. Нет, людям нужны зрелища!
- Может, вообще уберем надписи? - саркастически спросил Виктор.
- Им нужны танцующие девушки! Нужны острые переживания! Слоны! И чтобы кто-нибудь падал с крыши! Им нужны мечты! Маленькие люди с большой мечтой вот кто живет в этом мире!
- Это ты о ком? - уточнил Виктор. - О гномах и прочем мелком народце?
- Нет!
- Господин Достабль, - перебил его Зильберкит, - а какова именно твоя профессия?
- Я продаю товары, - ответил Достабль.
- В основном сосиски, - уточнил Виктор.
- И другие товары, - раздраженно подчеркнул Достабль. - Сосисками я торгую только тогда, когда с товарами происходит заминка.
- И что, торговля сосисками дает основания полагать, что ты лучше всех знаешь, как делать движущиеся картинки? - спросил Зильберкит. - Торговать сосисками может кто угодно! Верно, Виктор?
- Ну... - неохотно промолвил Виктор. - Никто, кроме самого Достабля, продавать Достаблевы сосиски не сможет.
- Вот так, - заключил Зильберкит.
- Дело в том, - заметил Виктор, - что господин Достабль может продать сосиски даже тем, кто когда-то уже покупал у него эти сосиски.
- Это верно! - Достабль широко улыбнулся Виктору.
- А человек, который способен продать сосиски господина Достабля дважды, продаст что угодно, - закончил Виктор.
Следующее утро выдалось погожим и солнечным, как и положено в Голывуде, и в производство были запущены "Увликательные и прилюбапытные приключения Коэна-Варвара". Достабль утверждал, что работал над сюжетом весь вечер.
Название, однако, принадлежало Зильберкиту. Как ни пытался Достабль уверить его, что Коэн-Варвар - это почти историческая и, безусловно, познавательная фигура, название "Кравяная долина" Зильберкит начисто зарубил.
Виктору вручили какой-то кожаный мешок, который при ближайшем рассмотрении оказался его костюмом. Он переоделся за двумя близстоящими скалами. Потом в руки ему сунули длинный тупой меч.
- Значит, так, - сказал Достабль, сидевший в парусиновом кресле, - твои действия: сражаешься с троллями, подбегаешь и отвязываешь девушку от столба, сражаешься с другими троллями и бежишь вон за ту скалу. Я это вижу так. А ты что скажешь, Томми?
- Ну, я... - начал Зильберкит.