Выбрать главу

На глубине нескольких тысяч миль от Зильберкита Великий А'Туин, всемирная черепаха, дремотно плыл сквозь звездную ночь.

Реальность представляет собой кривую.

И это не беда. Беда в том, что реальности всегда чуть-чуть не хватает. Согласно некоторым наиболее мистическим текстам, что находятся в библиотечном фонде Незримого Университета - крупнейшего научного заведения Плоского мира, по праву славящегося своими традициями, как в магической, так и в гастрономической областях; величайшего книжного хранилища, оказывающего воздействие на Пространство и Время, - по крайней мере девять десятых всей когда-либо созданной реальности располагается за пределами множественной вселенной, а поскольку множественная вселенная по определению включает в себя все и вся, в мире неминуемо возникают очаги напряженности.

За границами вселенных хранятся сырьевые реальности - иными словами, то, что могло бы быть, может быть, никогда не бывало, а также всяческие бредовые идеи. Все это хаотически создается и рассоздается, как элементы в кипящих сверхновых.

Но временами, когда стенки миров слегка истончаются в процессе носки, все эти "может" и "могло бы быть" просачиваются внутрь.

А реальность, соответственно, утекает наружу.

Явление это родственно тем глубоководным горячим гейзерам, вокруг которых диковинные подводные существа находят достаточно тепла и пищи, чтобы создать на короткое время крошечный оазис существования в среде, не предполагающей никакого существования вовсе.

Идея Голывуда невинно и радостно хлынула в Плоский мир.

А реальность оттуда начала утекать.

И протечка эта была мигом обнаружена. За пределами миров обитают всяческие Твари, которые так здорово чуют самую незаметную струйку реальности, что по сравнению с ними акулы, учуявшие в соленой воде кровавый след, являют собой жалкую, несмешную пародию.

И Твари потянулись к месту протечки.

Над песчаными дюнами бушевала буря, но, едва достигнув вершины невысокого холма, тучи начинали клубиться и быстро поворачивали восвояси. Лишь иногда пара-другая дождевых капель падала на иссушенную землю, а самые сильные порывы ветра превращались здесь в слабое дуновение.

Буря занесла песком место давно погасшего костра.

Ниже по склону, рядом с ямой, которая уже могла вместить, скажем, барсука, вырвался из привычного окружения и покатился вниз небольшой камень.

Месяц прошел быстро. Задерживаться здесь ему не хотелось.

Казначей предупредительно постучал в дверь кабинета аркканцлера и заглянул внутрь.

Стрела из арбалета пригвоздила его шляпу к дверной панели.

Аркканцлер опустил арбалет и с досадой воззрился на казначея.

- Это кто же так делает?! - сказал он. - Вроде взрослый человек, мог без головы остаться.

Казначей не был бы там, где был сегодня (вернее, где был десять секунд тому назад - там, где и положено быть спокойному, уверенному в себе человеку, а не там, где был в данную минуту - на грани легкого сердечного приступа), если бы не обладал поразительной способностью стремительно оправляться от внезапных потрясений.

Он отколол шляпу от меловой мишени на старинной двери.

- Ах, пустяки, - сказал он. Такое благодушие, что прозвучало в голосе казначея, могло быть достигнуто лишь ценой чудовищных волевых усилий. Дырки почти не видно. Но почему... э-э... ты стреляешь по двери, господин?

- Пошевели мозгами, дружище! На дворе темным-темно, а эти проклятые стены сплошь из камня. Или я совсем свихнулся - в камень стрелять?

- А, вот оно что, - промолвил казначей. - Но эта дверь, э-э, она, знаешь ли, уже пять веков насчитывает, - подбросил он вкрадчивый упрек.

- Вижу, вижу, - с первозданной простотой заметил аркканцлер. Здоровенная такая, главное. Нам бы здесь, дружище, поменьше камня и дерева... Стоило бы добавить что-нибудь этакое, располагающее. Несколько охотничьих гравюр или там парочку украшений.

- Непременно займусь этим, - не моргнув глазом, соврал казначей. Он вспомнил о пачке бумаг, которую держал под мышкой. - А сейчас, господин, есть одна вещь, о которой нужно позаботиться...

- А ведь и верно! - воскликнул аркканцлер, нахлобучивая на голову свою остроконечную шляпу. - Молодчина. Нужно пойти навестить дракона. Захворал бедняга! Который день уже к дегтю не притрагивается.

- Мне бы подпись на одной-двух... - заспешил казначей.

- Не до того, - отмахнулся аркканцлер. - Слишком много всяких бумаг расплодилось. И вот еще что...

Он уставился на казначея отсутствующим взглядом, очевидно пытаясь что-то припомнить.

- Я тут сегодня во дворе забавную тварь видел, - наконец сказал он. Мартышка вроде. Рыжая такая, аж горит.

- А, да, - бодро отозвался казначей. - Это библиотекарь.

- Он что, держит мартышку?

- Нет, аркканцлер, ты меня неправильно понял, - все с той же бодростью пояснил казначей. - Это библиотекарь и был.

Аркканцлер устремил на него долгий, пытливый взгляд. Улыбка на лице казначея начала медленно стекленеть.

- Библиотекарь что, мартышка? Казначею понадобилось немало времени, чтобы все объяснить, после чего аркканцлер спросил:

- То есть ты хочешь сказать, что некогда этот тип вдруг превратился в мартышку?

- Именно. В библиотеке случилась небольшая авария. Взрыв, выброс магии. Только что был человек, и вдруг - орангутан. Только не стоит называть его мартышкой, мэтр. Он - обезьяна.

- Не один ли черт?

- По-видимому, нет. Он делается весьма агрессивен, когда его называют мартышкой.

- То есть у него нет привычки показывать людям задницу?

Казначей зажмурился и содрогнулся:

- Нет, господин. Ты путаешь его с гиббоном.

- А-а... - аркканцлер призадумался. - Может, здесь еще какие обезьяны работают? Ты предупреди.

- Нет, мэтр. Только библиотекарь, мэтр.

- Обезьянам - отказать. Знаешь, нельзя нам этого. Нельзя, чтобы здоровущая волосатая тварь шастала по всему Университету, - решительно заявил аркканцлер. - Избавься от него.

- О нет! Ни в коем случае! Это лучший из всех библиотекарей, какие у нас были. И экономически мы выигрываем.

- Каким образом? Сколько мы ему платим?