Водитель . Во Вроцлав! Гражданин следователь, а трасса-то на Гданьск!
Парха. Во Вроцлав, но мы не настаиваем. В Гданьске оно, может, и лучше, тоже разные специалисты, море, йод, ракушки, корабли, пусть будет Гданьск, не станем ссориться из-за пустяков.
Водитель . Я им отвечаю, что никуда не еду. Ну, только до Эльблонга. И сразу назад, спокойно отвечаю им всю правду, потому что человек я спокойный.
Парха. Ну, значит, в Эльблонг, все равно куда, а там уж она сама как-нибудь справится. Она всегда сама справляется. Взяла и справилась. Мы румыны, ооо-ооо-ооо, мы народ упрямый. Она вам еще и споет, вот немножко придет в себя и споет, да, Джина? Ты справишься, любимая. Очень симпатичная девушка. Садись поудобнее, вот так, вот, красавица моя ненаглядная, так хорошо? О! Новая заколка для волос? Когда это ты себе купила, сейчас? Не верю. Знаешь, просто прелесть. Это цикорий, что ли, камушки эти?
Водитель . Я толком даже не понял, как это все вышло, в один момент. Мужчина, с которым она была, лицо мне его было откуда-то знакомо, наверняка один из этих известных мафиози, Мясо, или тот, второй, которых по телевизору показывают, а я как раз обернулся, потому что он мне крикнул: осторожно! Румыны на горизонте! — или что-то в этом духе. И я туда посмотрел, а это, ясен перец, был прикол, он мне ее на переднее сиденье посадил, с какими-то манатками, пакетами, я говорю: чивооо??! А он: Джина. Это Джина.
Я почувствовал раздражение, что, согласитесь, гражданин следователь, по-моему, вполне логично. Я говорю: слышь, ты, какая Джина, какая, на фиг, Джина, какое мне дело до твоей жены, какой-то Джины? Так прямо и спросил.
Да по мне пусть хоть рабыня Изаура зовут, забирай ее отсюда немедленно, я спешу, на работу еду, да что тут, етить твою наперекосяк, творится?!
Парха. На самом деле в паспорте у нее написано Пиралгиния, но она всем говорит, чтоб ее звать Джиной. Пиралгиния, Аспириния и Кофеиния — это у нас такие традиционные румынские женские имена. Святая Пиралгиния, у нас в Румынии есть такая святая, защитница пьяных женщин, возвращающихся домой в потемках. Нехило? В жизни всякое бывает. Такие вот женщины, как она. Но она всем говорит, что она Джина, не знаю, что за странный каприз. Только вы ей не говорите Пиралгиния, говорите Джина, надо же понимать чувства великой, вполне возможно, артистки.
Водитель . А мне какое дело! Вон отсюда, румыны вшивые, а то я сейчас вызову…
А в это время его беременная подруга, о которой я уже говорил, притворялась, будто не слышит, но у меня там висел освежитель воздуха типа елочка, так она стала ее теребить, скорее всего, незаметно планируя украсть.
А он говорит, чтобы я посмотрел, какая она красивая, а какое мне дело, красивая или некрасивая, я свое знаю, от нее несет пережаренным растительным маслом, какой-то тошнотворной вонью, да отвали ты, говнюк, вместе со своей брюхатой принцессой!
Я никуда не еду.
Парха. А говорили, едете.
Водитель . Да? Ошибся, извини.
Это я с иронией так сказал. Потому что меня эта наглая и совершенно вопреки моим планам ситуация уже начинала злить.
Парха. Охренительная штуковина.
Водитель . А говнючка цинично теребит мою елочку, чтоб отвлечь тему разговора.
Джина. Это покупное или вы сами сделали?
Водитель . Как: сделал? Как: сам сделал? Из ковра вырезал?! Слушай, это продается на каждой заправке, вот здесь, идешь на станцию, и этого добра там до хрена!!! Вы что, с луны свалились?
Парха. Вы только посмотрите, какая она красивая, ооо. Чертовка. Ну, зубы малость подкачали. Но это из-за тяжелой жизни, да, дорогая? Нам в Румынии не до шуток, всю жизнь, можно сказать, одними колбасными обрезками питались, а это для костной ткани — погибель. А еще этим… цирконием. Цикорием. А из сладостей мы больше всего любим «Силу четырех трав», такие леденцы от изжоги.
Водитель . И начинает нести какую-то пургу, как они там в этой Румынии, как они какую-то лебеду ели, осот, сорняки и камни, ну, допустим, но, ГРАЖДАНИН СЛЕДОВАТЕЛЬ, а нам после войны что, лучше было, голод, разруха. И ВООБЩЕ, БЛИН, КАКОЕ МНЕ ДО ВСЕГО ДО ЭТОГО ДЕЛО! Хватит! Хватит говорить! Я вас все равно не слушаю! Не слушаю я! Не слушаю. (Драматическим жестом затыкает уши).