— Господь с вами, Алексей Николаевич, — еще раз я попытался оправдаться. — Наша с вами встреча совершенно случайно, могу вам на кресте поклясться. Я на самом деле не искал специально встречи с вами.
— Да полно вам, Василий Иванович, лукавить, — не поверил он мне. — Ведь я не хотел сегодня никуда ехать, думал провести вечер в спокойной обстановке. Но супруге моей предложили места в этой ложе и она согласилась. И вот мы приходим, устраиваемся на местах и что же мы видим? А видим мы вас, человека в столице весьма известного. Человека, который заигрывает с рабочими, вводит всяческие новшества и является безо всякой скромности личностью весьма оригинальной и вдобавок преподносит людям многие свои изобретения. Я знаю, что вы пытаетесь продать флотским ваше новое радио, но у вас пока не очень это получается. В министерство вы там что-то писали с новыми предложениями, но, как я понимаю, вашу инициативу пока не поддержали… Знаете, мне не очень нравится, что меня хотят использовать и будь на вашем месте кто-нибудь другой, я б с ним даже разговор не завел. Но вы, как персона весьма необычная, меня даже заинтересовали. Такой способ встречи со мной еще ни разу не испытывали. Итак, любезный Василий Иванович, скоро закончится антракт. Говорите живее, чего вы от меня хотите?
И он, дымя, смотрел на меня, требуя немедленного ответа. А я хлопал растерянно глазами и соображал. Ведь и Мишке билеты в ложу достались «случайно». Он их не покупал, ему кто-то их подарил. И возникает вопрос — кто же нас хотел свести? И для какой цели?
— Итак, Василий Иванович, я жду ответа.
Я открыл было рот, но тут же его закрыл. Потом опять открыл, но с моих уст не слетело ни звука. Я не знал, что сказать, я растерялся. Наконец, через какое-то непродолжительное время, показавшееся мне вечностью, я смог собраться с мыслями и ответить:
— Алексей Николаевич, прошу меня простить за эту ситуацию. От всего сердца примите мои извинения. Вы правы в том, что мне есть, что предложить вам как военному министру, но я готов еще раз настоять — я нашу встречу не планировал, она совершенно случайна. Но…, — чуть повысив голос, продолжил я, заметив, что Куропаткину не нравятся мои отмазки, — …но я даже рад этому. Потому что скоро у нас предстоит война с Японией, а мне есть чем помочь нашим войскам и нашему гарнизону в Порт-Артуре. Пока есть время…
Куропаткин раздраженно фыркнул:
— И вы туда же? И вы тоже хотите мне навязать мнение этого Жириновского, да? Не будет никакой войны! И перестаньте читать этого фигляра, который ни черта не смыслит в большой политике.
Я вздохнул. Ну как тут его убедить? Может Мишка и прав в том, что ему надо просто настучать по морде и подставить японцев? Может быть тогда он поверит?
— В любом случае…, — грустно выдохнул я, не скатываясь в ненужные сейчас споры. — Я могу наладить производство взрывчатки — тринитротолуола, иначе называемого тротилом. У нас есть технология, у нас есть возможности. Нет только денег и времени. И вашего покровительства. Наши химики произвели несколько десятков пудов в лаборатории этого вещества и сейчас мы активно его испытываем. В том числе пытаемся создать новый тип артиллерии, которая очень хорошо будет подходить для уничтожения противника на закрытых позициях. И вот поэтому я смею просить вашей помощи. Без вас мы не успеем к конфликту, без вашего влияния у нас на то, чтобы выйти на промышленные масштабы производства, уйдет слишком много драгоценного времени. Тротил мог бы заменить мелинит в наших снарядах, избавив их от ряда проблем. Да он и безопаснее в производстве и, что немаловажно для военного ведомства, гораздо дешевле.
Он молчал и смотрел на меня. Про папиросу забыл и она, не поддерживаемая тягой, потухла. Он это заметил, раздраженно достал спички и нервно раскурил.
— Тротил, говорите? — глухо спросил он, после глубокой затяжки. — Это им германцы свои снаряды снаряжают?
— Да, он самый. Мы готовы его производить, но своими силами мы не сможем быстро наладить промышленное производство.
— И в каких объемах вы готовы уже сейчас его выпускать?
— Трудно сказать, — ответил я честно, — ведь я не готовился к нашей встрече. Точных данных у меня нет. Но если говорить приблизительно, то в сутки с полпуда, я думаю, сможем осилить.
Он снова замолчал, погрузился в собственные мысли. Не пророня ни слова, докурил и притушил папиросу об спичечный коробок. Деликатно стоящая в стороне супруга, улучила удобный момент и подошла. Строго посмотрела на меня, показывая свое недовольство.