Я отложил бумаги в сторону. Отвернулся от своего собеседника в окно, замолчал. Говорить мне не хотелось.
— Ну-с? — подал голос Зубатов. — Убедились?
Я промолчал. Но затем, спустя несколько секунд спросил:
— Вы это серьезно?
— Что серьезно?
— Про японского шпиона?
— Вполне. Безо всяких шуток. Я пригласил к нам одного япониста, и он попробует с этим типом поговорить на их языке. Понятно, что тот будет отпираться, но мы все равно сможем понять, знает тот японский язык или нет.
— А зачем японцам к нам внедрять шпиона? Кто мы для них? Я в это не верю.
— Это, конечно, вопрос…, — рассеяно ответил он. — То, что в Порт-Артуре и во Владивостоке Козинцев бывал, это нам известно. Прикупил и там и там земли под производство… Не знаю, пока ничего не могу сказать, будет допытываться. Но, если наши предположения подтвердятся, то будем думать, что с ним делать. В любом случае, это будет уже не моя, ни, тем более, ваша забота. Моя я же цель состоит в том, чтобы предостеречь вас от откровенно глупых поступков. Ваше похищение министра, с какой бы благой целью вы его не производили, является именно глупым поступком. И никак иначе. Слава богу, что я вмешался в это дело и откровенно спас вашу шкуру. Поэтому, Василий Иванович, скажу прямо — вы мне должны.
Я сделал откровенно удивленное лицо и Зубатов поморщился от моего притворства.
— Да бросьте уже Ваньку валять! Это не серьезно, ей богу. Хотите, я вам покажу еще протокол допроса Орленка? А там описано как вы хотели похитить Куропаткина, держать его взаперти, издеваться? Как бороду хотели ему остричь и кормить одним рисом? Сообщить вам адрес дома, в чьем подвале вы собирались держать министра? А все для того, чтобы он отнесся японцам как реальной угрозе и подготовился к будущей войне. Чтобы доложил царю о том, что было выгодно вам. Мне хочется думать, что вы придумали все это с благой целью…, ну не верю я в вашу продажность! Не верю что вы хотели навредить народу. Я думаю, что вы настоящий патриот страны. Не надо морщиться, это не громкие слова. Я на самом деле так думаю. Я давно слежу за вашими делами и именно по ним я пришел к такому выводу. Но, увы, Василий Иванович, вы выбрали не те методы чтобы помочь нам справиться с японцами. Вам бы просто обратиться в министерство со своими предложениями и вам бы обязательно пошли навстречу…
Я усмехнулся, перебив:
— При всем уважении наши министерства напоминают мне обожравшуюся корову, которую поднять с обоссанного места можно только пинком под ребра, — я взглянул на него с некой долей неприязни, но его мой взгляд не смутил. Он так и остался сидеть с маской благодушия, с натянутой улыбкой на лице. — Вы думаете мы не пытались? Больше года лежат наши предложения по радио в различных министерствах, а ответа как не было, так и нет. Везде бюрократия, везде бумажки и взятки. Никто шевелиться не хочет, все заглядывают в рот начальству, соревнуются, кто лучше шаркнет ножкой. Тьфу! Противно… А Куропаткин…, — я на долю секунды запнулся, думая, открывать правду или нет. Но потом плюнул на все и выложил откровение, — Куропаткин трус, бездарь и неумелый полководец. Он не выиграет ни одного сражения с японцами! А войну мы проиграем по всем статьям, что на суше, что на море. Да еще и Макарова потеряем — вот это будет трагедия. Один Порт-Артур будет долго держаться, да и тот сдадим. И как нам здесь помогать нашей стране?
Зубатов сморщил нос, пошевелил недовольно усами.
— Прямо так уж и ни одного?
Я твердо кивнул.
— А еще Балтийскую эскадру потеряем. Вот это, я скажу вам, будет то еще событие. Ух, революционеры всех мастей порадуются…
Мой собеседник молчал. Долго… Смотрел на меня, хмурился, трепал пальцами усы, задумчиво поглаживал щеки. Наконец, после долгой минуты, он произнес:
— Надеюсь, Василий Иванович, это только ваши предположения…
— Думайте, как хотите, — отрубил я. — Настанет война, вот тогда и проверите.
— И тогда я пойму, что вы пророк, да?
Я не стал ему отвечать, отвернулся к окну. На душе было противно и тошно. Пускай сам решает…
Как-то наш разговор сбился с темы. Пропал темп и нам пришлось сделать паузу. Зубатов молча откинулся на спинку стула, достал портсигар, молча предложил мне папиросу. Но я отказался. И тогда он, чиркнув спичкой, неторопливо задымил. Прошло минут пять, прежде чем он пришел в себя.