Он несколько дней разбирался с делами, вникал в работу. И совсем скоро меня пригласили к нему на встречу, которая проходила на «Новике». Эссен лично проводил меня до собственной каюты, где и находился адмирал.
Я его не сразу узнал. Нет, конечно, по фотографиям в газетах я его прекрасно помнил, но вот вживую он выглядел немного по-другому. Более просто, что ли. Без этой стати в осанке, которая волшебным образом передавала фотография. И он меня узнал, и, казалось, даже не удивился.
— Василий Иванович, рад вас видеть, — с улыбкой приветствовал он меня.
— И я вас очень рад видеть, Ваше Превосходительство.
— Можно просто Степан Осипович, — добро ответил он и показал рукой на стул, что был приставлен к рабочему столу. — Присаживайтесь. И вы Николай Оттович тоже присаживайтесь. В ногах правды нет.
— Конечно, только я сейчас распоряжусь чтобы нам чаю крепкого принесли, — ответил Эссен и вышел из каюты. Бросил за дверью несколько фраз и вернулся, присаживаясь рядом с Макаровым.
— Признаюсь честно, когда мне сообщили, что вы обитаетесь в Порт-Артуре, я подумал что вы опять тут что-то снимаете. Но, оказывается, вы тут работаете в полную силу, помогаете нашим военным, — он с хитрецой улыбнулся, потом через пару секунд продолжил: — Построили укрепления на горе, оружие новое изобрели, шар воздушный из Америки привезли и про продовольствие не забыли. Похвальны ваши труды, нет слов.
— Помогаю чем могу, — ответил я.
— Хорошо, это очень хорошо. Мне сказали, что вы здесь почти целый год и с самого начала своего приезда стали готовиться к этой войне. Так, словно бы наверняка знали о том, что она состоится.
— Ну…, — попробовал я ответить уклончиво, — не знал, а был уверен. Все к этому шло.
— М-да…, — вздохнул он. — А знаете, Василий Иванович, я посмотрел вашу синему, ну ту, где вы бал снимали. И там я и себя увидел и супругу свою. Хорошая работа, нам понравилось. Наш император в восторге, а Эдуард до сих пор пребывает в сильной зависти.
— Я очень старался, — ответил я честно. На том балу присутствовал и сам Макаров и его супруга. И их я тоже снимал и старательно монтировал, желая добиться того, чтобы все личности попали на пленку. Но в тот момент я не знал, что тот дядька на первой части бала в морском мундире и с пышней, разделенной надвое бородой, и был на самом деле вице-адмиралом Макаровым. В том момент он для меня был лишь одним из персонажей, которого обязательно надо было запечатлеть для истории. Он, кстати, насколько я помню, до самого конца костюмированного бала не досидел и ушел раньше времени, так что на общее фотографирование он не попал. По крайней мере, я не помню чтобы видел его на той фотографии. А вот он меня запомнил. Да и трудно забыть того, кто все время лез под ноги и грозно шипел в спины, прося не загораживать виды. И вот через год мы с ним встретились на другом конце страны.
— Вы знаете, уважаемый Василий Иванович, какое странно дело. Перед самым отъездом сюда я имел обстоятельный разговор с Марией Федоровной. И она рассказала мне очень много чего интересного. Вот Николай Оттович еще не знает, но, вы, по утверждениям Ее Императорского Величества, предсказали мне скорую смерть от подрыва на мине. И она очень сильно уговаривала меня послушать вас, ваши предсказания и по возможности не ходить по морю. Последнего я ей пообещать не мог, а вот первую ее просьбу я согласился исполнить. Потому и вызвал вас, — он замолчал, испытующе рассматривая меня. — Ну? Отчего же вы мне такую смерть пророчите? Вы и в самом деле прорицатель?
Я угрюмо кивнул и, бросив мимолетный взгляд на Эссена, невесело добавил:
— Я прорицатель словно знаменитая Кассандра. Я всем говорю о том, какие катастрофу могут произойти, а мне никто не верит. Вот и вы не настроены на то, чтобы просто и без скепсиса меня выслушать.
— Я не верю в гадалок, — резко ответил он.
— Я тоже, — кивнул я, вызывая у него удивления. — С гадалок взятки гладки, а я, после того, что напророчил Марии Федоровне, могу пойти лишь по двум дорожкам — либо в настоящие пророки, либо в шарлатаны, которых бьют батогами. Она меня, если мои слова не подтвердятся, не простит ни за что. И тогда уж мне останется лишь тут все продать и уехать за границу. Так что, Степан Осипович, сами понимаете… Да и вы, если ко мне не прислушаетесь, погибните и оставите флот на произвол судьбы. А его, между прочим, ждет незавидная судьба. И не только флот, что сейчас заперт на рейде, а и Балтийский. Не знаю, вышел ли он уже из Питера на помощь или же еще нет, да только он до Артура не дойдет.
— И что же с ним случиться?