— Ну, вы так-то за японцев не думайте, — возразил он мне. — Простые люди те, конечно, бедноваты, но вот их аристократы вполне себе состоятельные господа. Могут себе позволить потратить на интересную технику часть своих сбережений. Они сейчас вообще покупают все, что плохо лежит. Из Америки, да Англии, все самое новое к себе тащат. К цивилизации приобщаются.
Я не мог ему возразить. Наверное, так и было на самом деле. Видимо есть у японцев что-то такое в крови, что заставляет их стремиться находиться на острие прогресса.
— Ну, так что? — напомнил он. — Значит бензином вы торговать не собираетесь?
— Нет, не собираюсь, — ответил я. — И если вы наладите его поставку, то я буду только рад.
— Что ж, полагаю, мы договоримся, — обрадовано заявил купец. — Вы мне только обещайте, что будете привозить сюда свою технику. Не вот эти ваши дорогие мотоциклы, а вот эти, которые самые дешевые. Я и их у вас буду скупать. Не по триста рублей, а дешевле. Например, за двести, как оптовый покупатель. А я уж вашу технику пристрою, у нас торговля по всей Сибири и Дальнему Востоку налажена. Что вы на это скажете?
Я не дал ему ответа сразу. Надо было подумать, посчитать. Потом нашел Зайцев на складах купца Чурина и выразил свое согласие, с тем лишь условием, что первая партия мопедов будет не менее ста экземпляров и по цене в двести двадцать. Иначе невыгодно получалось сюда их везти. Он тоже не дал ответа сразу, несколько дней советовался, перебрасывался по Дальнему Востоку телеграммами, и лишь затем согласился. Мы ударили по рукам и закрепили договор сытным обедом в «Звездочке».
Как-то вечером я читал местную газетку, сидя на лавочке, и краем глаза наблюдал, как мои солдаты лихо возводят баньку. Ошкуривают скобелем бревна, топором выбирают пазы, и венец за венцом укладывают сруб. Работали они лихо, с удовольствием, чувствовалось, что соскучились по труду. Щепа так и летела из-под острых топоров.
Из двери показалась Юн, поклонилась мне низко и доложила:
— Господин, плисол. Тли плисол. Белий офицела плисол.
— Кто же?
— Плисол, плисол, — так и продолжала твердить Юн. С русским базовым у нее совсем плохо. Лишь элементарные фразы и несколько десятков слов. И этим ограниченным словарным запасом она пыталась мне что-то сообщить. Мурзину было гораздо легче — тот китайский худо-бедно знал и мог выразить носителю свою мысль. А мне вот тяжеловато ее понимать.
— Ладно, иду, — бросил я газету на лавку и поднялся. Юн скрылась за дверью, и я последовал за ней.
На пороге перед входом толкались три человека. Двое военных, один в штатском. Одного из них я узнал — один из тех, что рассматривал мой «Руслан» возле телеграфной станции. По лицам видно было, что слегка поддатые, гражданский так тот вообще был красен лицом и постоянно утирался платком. В руках одного из троицы была темно-зеленая бутылка шампанского.
— Господа?
— Доброго, вам, вечера, Василий Иванович, — начал говорить тот, которого я запомнил. — Вы нас, верно не знаете, и наверное вы весьма удивлены нашему визиту. Но, помните? Вы сами приглашали к себе в гости. Просили заглядывать. Мы понимаем, с нашей стороны не очень-то вежливо, но что делать? Вечера скучные, служба рутинная, а в «Варьете» напиваться надоело. Ну вот, мы и решили нанести вам визит вежливости и познакомиться поближе. Вы не против?
— Ну что же, как можно быть против? Проходите, с превеликим удовольствием с вами познакомлюсь, — и, посторонившись, жестом пригласил войти.
Громко позвал Юн, потребовал накрыть на стол и притащить холодного вина несколько бутылок. И пока она суетливо исполняла приказание, гости представились:
— Подпоручик Иванов, Дмитрий Яковлевич, — склонил голову тот, что любовался «Русланом».
— Подпоручик Кузнецов, Андрей Андреич, — представился другой.
Ну и третий, тот, что гражданский, подал голос:
— А я Пудовкин, Алексей Захарович. Между прочим, работаю в «Новом краю».
— Журналист?
— Ага, — пьяно кивнул он. И признался, — работаю не покладая рук, пишу о всякой ерунде, аки пчелка. Сплетни всякие собираю, слухи, словно нектар из цветков. Тьфу… Но некоторые, — он весело кивнул на Кузнецова, — сравнивают нас с мухами. А вы сами знаете, где мухи летают. Понимаете, как мне это надоедает? Вижу, что не понимаете.