— Так ради этого мы и старались. Неужто ты не верил?
— Верил! Только все равно неожиданно!
Вы вышли из своего укрытия. Зверев хмыкнул и поднял с земли рваный металл.
— М-да, — только и сказал он, почесав в стриженом затылке. Видимо он до последнего момента не верил в наше изобретение.
Мы подошли к месту взрыва. Ствол дерева, к которому была привязана гранаты, вылетел из своего гнезда и лежал теперь расщепленный и сломанный наполовину. Тут же отыскали еще несколько осколков и по ним поняли, что насечки на корпусе особой роли не играют — сама граната разорвалась в хаотичном порядке и абсолютно не правильной формы. Но все одно, массивная чугунная оболочка могла натворить много дел, разорвись она рядом с человеком.
— Однако, Василий Иванович, — в голосе Зверева вдруг прорезались чуть-чуть уважения. — Скольких же человек такая штучка может жизни лишить и покалечить?
— Много, если кинуть удачно.
— М-да, много, — он подобрал еще несколько горячих осколков, попытался собрать из них пазл. Но не получилось и потому он сунул их в карман. Надо полагать потом покажет своему начальнику. — А сколько вы гранат с собой взяли?
— С полсотни штук. Думаю, нам хватит чтобы понять, что изобретение состоялось.
— Ага, состоялось. А скажите, сколько взрывчатки уходит на одну такую штучку?
— Мы остановились на пятнадцати золотниках. Или, если угодно, шестьдесят четыре грамма, плюс-минус.
— Ага, а вернули вы нам обратно десять с половиной фунтов. Это получается, что вы сделали…, сделали…, - он задрал голову и принялся подсчитывать в уме. Но я ему помог:
— Не мучайтесь. Мы сделали двести штук. Понимаю, понимаю, — перехватил я его удивленный взгляд, — хранить у себя мы гранаты не собираемся. Все до единой отдадим вам, но… у меня возникает вопрос, а не отнимите ли вы у нас наши изделия? Скажет ваш начальник, что я социалист и собираюсь взорвать наместника, и опять зажмет, не отдаст?
Он замялся, не нашелся сразу что ответить. Наконец, через некоторое время, укоризненно сказал:
— Знаете, Василий Иванович, после звонка наместника, господин полицмейстер немного на вас…, как бы это помягче сказать…. В общем, он немного недоволен. Это правда. Но забрать ваше имущество просто так он не может и это тоже правда. На хранение — да, под замок, чтобы у вас ее банально не украли — да, но отобрать у вас — это нет. Все что надо он будет выдавать вам по мере необходимости, но, вы сами понимаете, только под полным контролем. И никак иначе.
— А если я захочу продать свои гранаты, ну, допустим, китайцам? Полицмейстер препятствовать не будет?
— Как можно? Конечно, не будет. Вы, главное, такое страшное оружие нашим ухарям не продавайте, а то попадут ваши гранаты в руки бомбистам и все — опять кого-нибудь взорвут. А все следы потом в наш Артур приведут. Вы уж поаккуратнее. Мы очень надеемся на ваше благоразумие, — он на несколько секунд замялся, а затем задал давно интересовавший его вопрос. — Василий Иванович, вы же на самом деле не социалист? Правда?
Похоже, моя слава заботливого промышленника, начинает мне мешать. Все мои действия, все мои нововведения, нынешний народ воспринимает с точки зрения своей невысокой колокольни и моментально приписывает меня к тем, кто хочет поколебать устои монархии. Вот и Зверев, похоже, на пару с полицмейстером заочно поставили на мне "проклятое" клеймо и, видимо, поэтому у меня возникли сложности.
— Нет, я не социалист. Я простой купец и промышленник. И если вас успокоит, то я вхож в двор Императора и бывало имел с ним самим встречи.
— Да-да, что-то подобное я слышал.
— И я в довольно неплохих отношениях с Марией Федоровной, с матерью Николая. И при дворе я осуществляю синематографические съемки императорских праздников и выходов в свет. Сами понимаете, какая это ответственность и возможности. Так что взрывать кого-либо или просто свергать монархию не в моих интересах. Лично для меня гораздо выгоднее поспособствовать тому, чтобы трон Романовых в грядущих событиях устоял.
прода от 10 ноября
Вроде доходчиво объяснил и Зверев, кажется, успокоился. Только через несколько минут, когда мы устанавливали вторую гранату для пробного взрыва и едва мы остались наедине, он вкрадчиво поинтересовался:
— Слышал также про вас, что вы можете видеть еще не случившееся. Войну вот с японцами предсказываете, об этом уже все в округе знают. А вот скажите, про какие грядущие события вы только что говорили?
Э-э, — не сразу понял я, о чем речь.
Ну, вы сказали, что для вас важно, чтобы трон Романовых в грядущих событиях устоял. А какие это события? Неужели японцы нас расколошматят?
Я вздохнул. Оглянулся вокруг. Мурзин, Васильев и оба полицейских низших чинов уже спрятались за валуном и лишь украдкой выглядывали, опасаясь случайного взрыва. В руках у меня был новый шнур, который я опять привязывал к кольцу и готов был уже с ним отойти. Зверев поглядывал на меня, в ожидания откровений:
Э-эх, господин Зверев, ну, зачем вам эти пророчества? Что они вам кроме недоверия могут дать? Я и так уже много наболтал перед Марией Федоровной, что заслужил ее ссылку. Что же мне теперь и здесь распускать слухи? Увольте, не хочу. Мой язык иногда меня подводит, а отправляться в ссылку еще дальше я
не имею никого желания. На Сахалин говорят, отправляют самых отъявленных негодяев, а я с ними встречаться никак не хочу.
— Я понимаю вас, очень понимаю. Но вы и меня поймите, у меня служебный интерес. Печаталось тут одно время столичное трепло в газетках, так вот он тоже, как и вы каркал нам войну с япошками. Смешно даже, читали мы его всем отделом, вместо театральной комедии. Но, теперь-то я начинаю замечать, что в чем-то он был все-таки прав. Например, вот, этот выскочка говорил, что если вдруг японцы смогут высадить свой десант на полуострове, то Порт-Артур окажется в осаде и долго ему не продержаться. От полугода до года времени он давал времени, а потом все — капитуляция. Смешно конечно, но, я тут не так давно прикинул и по всему выходило, что не так уж этот писака был не прав. У нас же фактически ничего к осаде не готово. Один второй форт закончен, а к
некоторым даже и не приступали. О какой обороне может идти речь, если наши вояки не изволят чесаться?
Ну, я, наверное, с этим писакой соглашусь. Порт и вправду не готов к обороне.
Да, не готов. Я флот наш стоит все время на рейде, редко когда в море выходит на учения. И не стреляют почти, а матросам откуда выучку взять? А япошки, говорят, готовятся очень старательно и деньги для войны по подписке с населения собирают. И говорят, что дело это продвигается очень активно, народец их на патриотическом подъеме. Вот и выходит, что не сладко у нас будет, объяви они нам войну.
Хм, Роман Григорьевич, вся загвоздка-то в том, что они нам войну объявят без объявления войны.
Это как?
Нападут без предупреждения и все.
А разве так можно? — удивленно вопросил Зверев. — А как же международные….
Да наплюют они на них вот и вся их международность. Они хоть и хотят выглядеть как белые люди, да все одно их варварская и азиатская сущность вылезет наружу. Подойдут ночью к Артуру на миноносцах и подорвут несколько кораблей на внешнем рейде. Вот так.
Зверев замолчал, нахмурил брови. Все-таки дал я ему то откровение, о котором он спрашивал. Не хотел, а все одно проболтался.
Но как же так? — вопросил он меня, встревожено. — Если это так, то надо что-то делать? Если вы говорите правду, то вам надо во все колокола бить, наместника уговаривать чтобы он принял меры.
Я вздохнул. Посмотрел на него с легким укором, покачал головой.
— Все мои знания грядущего, для всех людей не более чем болтовня. И всерьез мои слова восприняли лишь вы один. Боюсь, что до тех пор, пока начертанное не осуществится, никто мне не поверит до такой степени, чтобы что-то предпринимать. Ну, в самом деле, подумайте сами. Ну, подойду я к Алексееву, распишу ему все что произойдет. А дальше? Почему он должен мне верить? Кто я для него? Шут гороховый, болтун придворный, эксцентричный купчик? Нет, Роман Григорьевич, пока что-либо сделать здесь я бессилен. Японцы нападут на нас в начале следующего года, это я знаю наверняка и этого не избежать, но, не смотря на эти знания, мне не спасти наш флот. И они высадят десант на полуострове, так, что придется нам тут сидеть в осаде много месяцев. И вот тут я, могу кое-чем помочь. Да вот хотя бы вот этими штучками, — я кивнул на