— Близость к морю спасает, Анатолий Михайлович. Но обычно все же не так как сегодня. Хотя июль и август здесь, действительно, самые утомительные месяца, — ответили ему и продолжили в тему, — потому-то наши офицеры и раскупили землицу под дачи возле Пресного озера. Там хоть чуть-чуть, но легче переносится летний зной. Да и город под боком, и штаб крепости в десяти минутах неспешной прогулки.
И этот кто-то так выразительно посмотрел на генерала Белого, что стало понятно, что эта шпилька была именно в его адрес. Собственно, повезло, что Мишка тогда смог оттяпать кусочек землицы в том же районе. Действительно там было довольно неплохо. И хотя Пресное озеро на самом деле не было никаким пресным, но все равно рядом с ним частенько прохаживались местные дачники и бывало купались. Летом от него замечательно веяло прохладой. И потому очень многие желали бы приобрести там кусок земли и поселиться рядом с генералами, да адмиралами. Эдакая местная Рублевка. Вот и Мурзин говорил, что пока я сюда не приехал, к нему частенько подходили с просьбой продать участок. И деньги предлагали хорошие.
— Ну что ж, господа, думаю, не имеет смысла затягивать? — риторически произнес комендант. — Жарища-то какая! Чем быстрее все произойдет, тем быстрее мы отсюда уберемся. Василий Иванович, приступайте.
И я приступил. Вначале пришлось прочитать краткую лекцию о моем летательном аппарате, объяснить принцип его действия. Затем подвел своего храбреца и представил перед военными:
— Вот, познакомьтесь. Это и есть мой герой. Зовут Евгением Евгеньевичем Загогулей. Не смотрите, что молод. Храбрости он необыкновенной, ведь только он согласился на этот опасный эксперимент.
— М-да, — оценили его генерал Белый, — а с виду пацан пацаном. Тебе сколько годков-то, храбрец?
— Двадцать, — стесняясь высоких чинов, ответил Женька.
— Гм, а так и не дашь. Слишком уж молодо выглядишь. Ну что ж, тогда ни пуха тебе, ни пера.
И мой летчик-испытатель улыбнулся и выдавил из себя негромкое:
— К черту….
А Женьку пробивал мандраж. Я видел, что его начало мелко потрясывать, глаза испуганно забегали. Видимо только сейчас его проняло, только за несколько минут до прыжка он по-настоящему испугался. Потому пришлось спасать парня. Я взял его под локоток, отвел в сторону и вполголоса сказал:
— Не дрейфь. У тебя все получится. Мы построили все как надо, ошибок в конструкции нет. Подожди-ка…, - и я, положив ладони на его шлем, проверил затяжку. Так и есть, шлем болтался. И тогда я собственноручно затянул ремешок ему под подбородком. А потом еще и костюм проверил, прощупал поплавки в нашитых карманах. — Так, еще раз. Не бойся, ты не разобьешься и не утонешь. Крыло тебя через камни все равно перенесет, а там внизу тебя будут ловить три лодки. Ты главное, если в воду приземлишься, то сразу из гондолы вылезай, да смотри не запутайся. Если упадешь, сразу ремни режь. Все понял?
— Да, Василь Иваныч, все понятно. Только страшно очень….
— Может, коньяка глоток сделаешь? Чтоб не мандражировал?
— Нет, не надо. Я лучше так.
— Ну и хорошо. Оно и правильно, — сказал я, на этот раз успокаивая скорее сам себя, чем своего испытателя.
Мы вернулись к аппарату. По договоренности с Жуковским двое солдатиков помогли поднести крыло к самому обрыву и придержали его там, пока Женька под него подползал. Мои архары прильнули к киноаппарату и уже вовсю стрекотали пленкой, снимая общие планы. Они тоже зря времени не теряли и пока я сидел с капитаном в его коморке, выбрали для камеры наилучшее место. Поставили ее так же на самом краю обрыва, с тем прицелом, чтобы суметь снять и сам прыжок, первое планирование, а затем и приземление аппарата на Тигровом полуострове. Стессель со штабом встали с другой стороны и как раз попадали в объектив. И комендант, пользуясь таким случаем, решил показаться во всей красе. Встал гордо, вздернул подбородок и заложил ладонь за пуговицу кителя. Ему бы еще вместо фуражки двууголку и не отличить от Наполеона.
Пудовкин вовсю щелкал фотоаппаратом. Перематывал спешно пленку, взводил и щелкал. То сам дельтаплан, то меня, то высоких господ, выбирая особо красивые ракурсы.
— Ну, Жень, ты готов? — спросил я, глядя на то, как парень повесил себе на плечи крыло и все никак не решался сделать первый шаг. Страшно ему было, жутко. Внизу камни и холодная вода, об которые разбиться насмерть ничего не стоило. Солдатики придерживали аппарат с двух сторон, ждали разбега. Эти тоже волновались, переглядывались напряженно.
— Сейчас, Василь Иваныч, сейчас, — ответил парень и закрыл глаза. Зашептал неслышно молитву, а затем истово перекрестился. Собрался с духом, выпрямился и сделал шаг навстречу ветру. Солдаты шагнули следом, не давая крылу завалиться.
И вот Женька решился. Он ускорился, сначала на быстрый шаг, а затем и на бег. И уже у самого края он, словно прыгнув в воду с вышки, оттолкнулся. Зрители ахнули, когда дельтаплан взметнулся вверх, неся под собой привязанного человека, а спустя секунду ухнул вниз, туда, где камни. У меня оборвалось сердце.
Люди подбежали к краю. Все ожидали увидеть разбившееся об камни тело и обломки крыла, но их ожидал сюрприз. Дельтаплан, спикировав, набрал скорость и Женька, наконец-то совладав с собой, дал руль от себя и выровнял аппарат. Так он перемахнул опасные камни и воспарил над морем.
— Быть не может! — воскликнул кто-то.
Даже для меня, повидавшего много чего на свете, это было сродни чуду. Я хоть и знал, что наша новинка сделана грамотно, а все равно, было страшно за парня. За то, как он себя поведет в экстремальной ситуации. Но все обошлось и вот теперь он, нащупывая возможности аппарата, стал потихоньку закладывать вправо, к полуострову. И у него получалось! В какой-то краткий миг он даже смог поймать восходящий поток и его дельтаплан ощутимо толкнуло вверх. И все это заметили.
Это был напряженный момент. Поток воздуха ударил под крыло и аппарат, воспаряя вверх, опасно накренился. Еще сильнее вправо, разворачивая в скалу. Он даже еще не успел, как следует отлететь от мыса.
— Э-эх, — опять этот кто-то воскликнул.
Но не напрасно я с Женькой все эти сутки репетировал полеты. Не зря подвешивал его под потолком склада вместе с дельтапланом и заставлял отрабатывать маневры. Навыки пригодились. И уже без сильного мандража Женька наклонил крыло влево и уверенно отвернул от скалы.
И он понесся над водой, словно стрела. Пролетал над кораблями стоящими на внешнем рейде, над мелкими шныряющими туда-сюда судами. Случайные зрители задирали головы и удивленно вскрикивали. Показывали руками вверх, охали словно малые дети.
Все-таки над морем не хватало восходящих потоков, поверхность океана нагревалась гораздо медленнее суши, и потому Женька не в силах был набрать высоту. Он не поднимался вверх по спирали, как я ему объяснял, а медленно планировал, потихоньку снижаясь. Вскоре он преодолел половину пути до полуострова и летел над водной гладью в метрах пятидесяти. И летел уверенно, четко выдерживая курс. Было видно, что ветер иногда бил его в крыло, сбивал с пути, но он каждый раз выравнивал аппарат и возвращался к намеченной цели.
А у нас, на Электрическом утесе все замерли. Отсюда хорошо был виден полет, прекрасно был виден весь Тигровый полуостров, за исключением его хвоста. Вот на хвост-то Женька, по-видимому, и нацелился. Он довольно быстро приблизился к оконечности полуострова и, чуть довернув, уверенно полетел вдоль прямого берега, до его загиба. Там было пологое и очень удобное для приземления место. Он летел уже почти над самой водой, едва ли не в десятке метров. Пронесся мимо лодчонок и малых кораблей и казалось еще чуть-чуть и заденет крылом какую-нибудь мачту. Но все обошлось. Женька уже шел на посадку, вытащил ноги из гондолы и приготовился к встрече с землей. В теории я объяснял ему как надо это делать, видел по телевизору несколько раз. Посадка при должной сноровке должна быть плавной и мягкой, такой, словно бы ты спрыгнул на пол с табуретки. Да только это в теории, а вот на практике кто знает, к чему это может привести? Вот и Женька в последний момент вдруг передумал приземляться на каменистый берег, а решил садиться в воду. Отвернул аппарат чуть-чуть в сторону и коснулся ногами водной глади. И в ту же секунду дельтаплан словно дернули за хвост и он, кувыркнувшись вперед, с размаху клюнул носом море. А вместе с ним и Женька с головой ушел под воду. Но это было уже не страшно. Там глубины не было никакой, и уже через секунду мой парень показался над поверхностью и встал на ноги, торопливо разрезая ремни. А к нему уже бежали люди.