Но сделать это оказалось не так-то просто. Пудовкин был всего лишь журналистом, стряпающим «горячие» новости. Журналистом, но никак не владельцем. А вот его-то пришлось поискать. Оказалось, что с окончанием осады, хозяин типографии выехал из города и понесся по соседним изданиям искать необходимые запчасти для разбитого оборудования. Через неделю он прислал телеграмму из Харбина, где его Пудовкин и озадачил моим желанием. И после недолгих раздумий, владелец «Нового Края» высказал свое согласие и через десять дней уже был в Артуре. Переговоры с ним оказались не сложными и спустя какое-то время я стал полноправным владельцем самого издания. А мой кошелек при этом похудел на восемь с половиной тысяч рублей. Не слишком-то дорого мне обошлось это приобретение.
Пудовкина я поставил главным и задал ему генеральную линию — не давать забывать городу мои достижения и всячески рекламировать мою продукцию и мои идеи. Ну и влияние свое распространить на всю Желтороссию, выпускать газеты не только в Артуре, но и в Дальнем и в Талиенване и даже в Харбине. Понятно, что такое без моей помощи и без свежих новостей ему не справиться, потому-то я и пообещал телеграфировать срочные сообщения прямиком из столицы в Артур. Так что, с таким подходом «Новый Край» обещал доставлять свежайшие новости с минимальными задержками. Но и это еще не все. В саму типографию мне пришлось вложить еще немалую сумму денег. На ремонт оборудования, на ремонт здания, на закупку краски, химикатов и прочих расходников, и на найм нового персонала. Все-таки с моими вливаниями и с моими требованиями, типография выходила на принципиально новый уровень. Из обычной «желтой» газетенки она грозила превратиться в солидное региональное издание. Впрочем, это дело не одного года и не одного десятка тысяч рублей вливаний.
Жизнь в городе постепенно налаживалась. Спустя почти месяц после освобождения заработала железная дорога и вокзал принял первые поезда. Вернулись банки, вернулись купцы. В Артуре появились деньги, и привычная довоенная торговля облагородила город. На рынок снова пришли свежие продукты и даже мороженое, давно забытое лакомство вдруг объявилось среди многолюдной толчеи. Как-то раз окунувшись с людской поток, с целью присмотреть себе какую-нибудь интересную безделушку, я удивился, услышав протяжное:
— А во-от морожено-ое! Сла-адко-ое, холо-одно-ое! Моро-оженое! Холо-одное мороженое! Покупа-ай моро-оженое…
Невысокий мужичек, едва достававший мне до плеча, с огромным ящиком с широкой лямкой через плечо, ходил по людным улицам Нового Города, по набережной и продавал лакомство. Я подманил его пальцем:
— Почем?
Он хитро прищурился, узнав меня:
— Десять копеек!
— Дерешь?! — улыбнулся я ушлости торговца.
— Нет, ваше благородие. Никак нет. Десять копеек, себе в убыток, — клятвенно заверил он, впрочем, не переставая хитро улыбаться.
— Ладно, пройдоха, держи, — я дал ему два пяточка. И он, ловко сунув их в карман, открыл крышку ящика и наскреб в подгоревший вафельный рожок, крохотный розоватый шарик:
— Вот, ваше благородие.
И только принимая из его руки лакомство, я заметил отсутствие на ней двух пальцев. Мизинец и безыменный покинули своего хозяина, оставив кривые культяпки.
— Ого, — удивился я от неожиданности. — Где ж ты пальцы потерял?
Мужик как-то приосанился, расправил плечи и гордо ответил:
— На втором форту. Когда японец в рукопашную полез. Офицерик какой-то меня зарубить захотел, а я винтовкой закрылся. Да только не слишком удачно получилось — оттяпал узкоглазый мне два пальца. Не повезло.
— А я думаю, что повезло. Мог ведь и колокол пополам развалить, звенел бы потом языком…
Он с улыбкой качнул головой и с легкостью согласился:
— Или так. Я свое уже отвоевал.
— Ты вообще откуда родом?
— Из-под Читы я. Почти местный. Но домой ехать не хочу, делать мне там нечего. Мать с отцом давно представились, а с братовьями ругаться охоты никакой нету. Решил здесь остаться. Китаяночку вот себе смазливую нашел. Обрюхачу ее и заживу как полагается с наследником, — он захлопнул ящик, запирая холод. И напомнил: — Вы кушайте, ваше благородие, мороженое, пока не растаяло. Оно вкусное, с малинкой, моя китаяночка сама варенье перетирала. А у нее пальчики тоненькие, нежные. Ни одну косточку не пропустила. Кушайте, ваше благородие, на здоровье.