Мальцев рывком разодрал сорочку и аккуратно пошевелил рану.
— Похоже, повезло тебе, — оценил он мое состояние и я заметил, как он облегченно выдохнул. — В рубашке родился ты, Иваныч, — и осторожно вернул тряпку на место. Как ни странно кровь уже почти не шла, а лишь медленно сочилась.
Примчался Мишка. Как был в халате и в тапочках. Подлетев, он ухватил меня за плечо и обеспокоенно запричитал:
— Где, Вась, куда тебя? Сильно? Ты как? — и с ужасом уставился на пропитанную кровью тряпку.
— Нормально я, Мишка, нормально. Царапнуло только не глубоко. Не смотри что крови много, — ответил я. Честно, мне уже надоело это объяснять каждому.
— Покажи, — потребовал он, и я отнял тряпку от раны. — Е… твою…, — выругался он. — Ты лежи, не шевелись. Врача вызвали?
— Да, да, — подтвердила Зинаида, — вызвали.
— Кто это был? — спросил Мишка. — Где он?
И Зинаида торопливо рассказала. Рассказала, что тип, который пырнул меня ножом, крутился возле нашего дома почти целый час. Ходил по улице туда-сюда, высматривал что-то. Она — Зинаида, пыталась его прогнать, тип уходил ненадолго, но затем снова возвращался. А потом приехал я, убийца завязал разговор и, обманом приблизившись, подло ударил ножом.
— Жаль, что он убежал, — задумчиво сказал Мишка. — Теперь мы не узнаем от кого был заказ.
— Баринцев его подослал, — ответил я. — Он сам мне привет от него передал.
Видимо сейчас такое время — время романтиков и идеалистов. Помнится, читал в школе, что это было время, когда эсеры, прежде чем убить ничего не подозревающую жертву, вручали тому конверт с напечатанным приговором. Позже, конечно, от этого пафоса отказались. И вполне возможно, что Баринцев, ставя условия выполнения заказа, требовал от исполнителя непременно передать от него привет. Ничем другим я эти слова убийцы объяснить не могу.
— Мишка, — позвал я друга, — ты бы своего папарацци вызвал. Пусть сфотает меня всего в кровище, да в газету на первую полосу. Вот муравейник-то тогда зашевелится.
Мишка усмехнулся, но спорить со мной не стал. Ушел вызванивать своего журналиста.
За обхаживанием меня любимого никто и не заметил, как к нам подкатил экипаж. На землю соскочил Петр и со слезами на глазах прямиком ко мне:
— Василий Иванович…, Василий Иванович…, — запричитал он по-бабьи и подполз ко мне на полусогнутых. — За что же так… Ах, душегубцы… Единственного нормального человека и того убили…
— Петр, ну уж ты-то не реви как баба, — осадил я его насмешливо и продемонстрировал ему свой живот. — Видишь? Живой я.
Петр не верил своим глазам. Смотрел на порез и сочащуюся кровь и не верил. А потом, взглянув на мое насмешливое лицо, пришел в себя, облегченно выдохнул.
— А мы вашего душегубца словили, — сообщил он, ладонью смахнув слезу.
— Да ладно! Где он?
— А вона у Семена под ногами связанный валяется. Мы как услышали Зинкин вопль, так сразу назад. А на встречу этот бежит. Так Семен его тростью по башке трахнул и тот сразу сознание потерял. Потом Семен его скрутил, мы его в экипаж затащили и сразу сюда.
Я готов был расцеловать Петра. Хотел было встать и в порыве обнять, но Мальцев меня удержал. А бабы, узнав где находится убийца, рванули к экипажу как единый организм, с единственным желанием свершить немедленное правосудие Линча. Мальцев же, видя, что сейчас случится гнусное непотребство, зычно прикрикнул:
— А ну не сметь, курицы! Не трогать его! Пусть полиция разбирается.
И они отхлынули, беспрекословно послушавшись московского купца. Лишь кинули в сторону преступника трехэтажные проклятия, да оплевали гнусную рожу.
— Ты как Семен? — крикнул я своему телохранителю.
— Нормально, Василий Иванович, — пробасил он и смачно вмазал каблуком сапога по ребрам связанного. Тот жалостливо ойкнул и замер, боясь получить еще. — Хорошо, что он в нашу сторону побежал, а то б ушла гадина.
Минут через тридцать подъехал Хруцкий с подчиненными. Спрыгнул на землю, покряхтел для солидности, расправил бравые усы и величественным шагом направился ко мне. Подойдя на несколько шагов, он меня узнал.
— А-а, это вы, господин Рыбалко… Как же вы так?
— Да вот, опростоволосился немного, — пожал я беспомощно плечами. — Втерлись в доверие, а затем пырнули ножом.
— Ага, понятно, — кивнул околоточный и саркастично добавил. — Не дорезали, значит, вас? Небось, еще и нападавшего задержали? Да?
Я скромно кивнул, чем вызвал у Хруцкого неподдельное удивление.
— Неужели? И где же он?
Ему с готовностью показали спеленатого убийцу. Хруцкий подошел, ухватил его за подбородок, безжалостно повертел из стороны в сторону.