— Видал, какая у меня дочь выросла. А ты…, — и сплюнул под ноги. А когда папироса была докурена и отброшена в ближайшую лужу, он спросил меня. — А ты и вправду фабрикант или просто дурачком прикинулся?
Степан Ильич оказался успешным купцом. У него были свои торговые лавки, склады и несколько десятков работников. Занимался он, если говорить по-современному, оптовой торговлей. Закупал различные ходовые товары в окрест лежащих губерниях и перепродавал мелким оптом московским дельцам. Двое старших сыновей помогали ему и часто, когда глава семейства уезжал куда-либо по делам, замещали его. Он с гордостью рассказывал о своем предприятии, в красках описывал свою трудовую деятельность и заразительно смеялся, когда рассказывал какую-нибудь смешную историю произошедшую в лавке или на складе.
Я не остался в долгу — рассказал о своем предприятии. Поведал о сложностях в производстве наших изделий и даже продемонстрировал скрепку, что случайно завалялась в кармане испорченного пальто. Ильич слушал внимательно, кивал головой и временами усмехался. После рассказанного он проникся ко мне уважением. По крайней мере, мне так показалось.
А утром следующего дня я решил съехать из гостиницы. Глава семейства Мальцевых сумел настоять на том, чтобы я остался жить у них. Хотя бы до тех пор, пока эти ужасные раны на голове не заживут. Убеждал меня, что обязан мне гостеприимством из-за хулиганского поступка младшего сына. Он меня убедил, да и отказываться было неудобно — уговоры были такие жаркие, что легче было проскакать десять верст на Бурном, чем отказаться. Подозреваю, что он не оставил своей затеи свести меня со своей дочерью.
В гостинице меня узнали, ужаснулись моему забинтованному виду, посочувствовали несчастному случаю. Служащий за стойкой с разочарованием рассчитал меня, а затем, когда деньги были приняты, сообщил:
— Господин Рыбалко, на ваше имя вчера пришла телеграмма.
— Откуда? — удивился я.
— Из Санкт-Петербурга, — и с этими словами он подал мне бланк, на котором от руки был написан короткий текст. А там было всего несколько коротких слов — «У нас ЧП. Приезжай». Подписи не было, но и без нее было понятно от кого оно. Служащий встревожено наблюдал за мной, опасался неведомо чего.
— Может вам нужна помощь? — участливо поинтересовался он. Я задумался.
— Нет, пожалуй, нет. Хотя…, мне нужно на вокзал.
— Один момент, — с готовностью ответил служащий и жестом подманил к себе парнишку, что работал при гостинице. — Экипаж господину и помоги с багажом.
Парнишка кивнул и выбежал вон. Через минуту я уже трясся в продуваемом всеми ветрами фаэтоне и кутался в подаренное старшим Мальцевым драповое пальто. Будем надеяться, что поезд в столицу не надо будет ждать слишком долго. И хочется верить, что мой неожиданный отъезд не сильно расстроит главу семейства. Мне он, если честно, понравился — хороший мужик.
В Петербург я прибыл спустя пару дней. С вокзала поехал прямо домой, бросил там багаж, переобулся в сухую обувь и умчался на завод. Все попытки выяснить у Зинаиды обстоятельства произошедшего ЧП не увенчались успехом. Она и сама ничего не знала, разводила руками и сетовала на упрямое молчание супруга.
Мишку я застал в цехе. Он ходил угрюмый, задумчивый, топтался по производственным отходам. Рабочие вокруг молча и деловито занимались своей работой, стараясь не попадаться начальству на глаза. Увидав меня, Мишка встрепенулся:
— О-о, привет. Давно приехал?
— Только что, — ответил я, осматриваясь. В цехе вроде бы было как обычно — станки с грохотом работали, люди носились, продукция складировалась. Только запах гари почему-то носился в воздухе.
— Что у тебя с мордой?
— Потом объясню, — отмахнулся я. — Что случилось?
Мишка вздохнул:
— Пойдем, покажу.
Он провел меня в пристройку к кабинетам. Он первым поднялся по ступенькам, я следом за ним. Поднялся и обомлел. В небольшом коридоре ничего не осталось от недавнего косметического ремонта — на стенах и потолке была копоть, на полу грязь и черные лужи, ломаная обожженная щепа пола, битое стекло и сгоревшая дверь кабинета управляющего. Кабинета, где чаще всего заседал Попов, где иногда проводил время я и Мишка. Там были почти все документы и касса. Я с тревогой заглянул сквозь проломленную дыру обуглившейся двери.