— В штанах у тебя «серьезно». Я за билетом поехал. А ты собирайся давай.
— Нищему собраться — только препоясаться.
— Там самолет, по-моему, где-то часов в пять. Если сегодня, то уже не успеваем. Хорошо бы завтра. Но тоже не факт. Он всего раз в неделю летает или два. Но ты всяко на завтра будь готов.
— Ладно, буду. Ну?.. Кальсоны у меня есть, паспорт тоже. Чего тебе еще надо?
— Да нужен ты мне, как клопам гондон.
— Эт-то грубо…
Глава 14
На следующий день, в четверг, после полудня Петр Волков, созвонившись заранее, заехал домой к Адашеву-Гурскому, чтобы отвезти его в аэропорт.
Войдя в квартиру, он остановился в передней и воззрился на друга, который был готов к броску на Дальний Восток.
— Так. И в кого мы на этот раз играем? Ты, как я погляжу, уже в роли. А я что-то не пойму…
Гурский оглядел себя в зеркало: армейский офицерский камуфляж, из-под куртки которого виднелся черный свитер; высокие шнурованные кожаные ботинки; на голове — черная, закатанная чуть выше ушей шерстяная шапочка спецподразделений, а поверх всего — пронзительно-оранжевый охотничий пуховик с большим, откинутым за спину капюшоном.
— А может, так лучше? — Александр раскатал шапочку, закрыв ею лицо и оставив только щель для глаз. — Как считаешь?
— Да тебя же свинтят уже в Пулково. На раз. Мы же договаривались — выпьем перед посадкой. Что ж ты раньше времени-то?..
— Ошибаис-ся. Меня лично никто даже и не заметит. Все будут пялиться на камуфляж и куртку. Вот ты, например, способен запомнить мое лицо? Ты его видишь?
— Сними шапку, я не вижу твоего лица.
— Вот! Куртка обладает удивительным цветом: олени его вообще не видят, людей он гипнотизирует настолько, что они только его и запоминают. А меня не замечают. И у нее шестнадцать карманов, из которых четыре потайные.
— А ты мосты взрывать собираешься? Тайком от северных оленей? Сними шапку немедленно, не валяй дурака. Тебя в самолет не пустят.
— И вот опять ты ошибаис-ся. На меня никто даже внимания не обратит. Забьемся?
— Кальсоны взял?
— Все здесь, — Гурский кивнул на большую дорожную сумку, которая на три четверти была пуста.
— Поменьше у тебя нет, что ли?
— Все продумано.
— Ладно, тебе жить.
— А я тебе докажу, вот увидишь, — Адашев, выйдя из квартиры, запер дверь и спускался по лестнице, стараясь переступать через одну ступеньку.
— Саша, иди как люди ходят, ебанешься.
— Не могу. Я должен настроиться на экстраординарное поведение. Это сделает меня невычисляемым, а следовательно, и неуловимым. И собьет со следа погоню. Проверено.
— Какая, на хрен, погоня? Кому ты нужен? Топай давай, экстраординарный ты наш.
— Так я и топаю, чего пристал? Сам же раззвонил всем — и Ирине этой, и братцу ее. И про трубку, и про выставку, и про Комсомольск. Умный ты сильно, как я погляжу. Да сейчас об этом уже кто угодно знать может. А на Хабаровск еще вчера через Москву махнуть можно было с пересадкой, я узнавал, между прочим. Так что не один я, возможно, эту трубку там искать буду. Наверняка еще люди есть, которые свой отдельный интерес к ней имеют. А они, между прочим, могут быть вооружены и опасны. Понятна моя мысль?
— Да иди ты… Сколько сегодня выпил-то?
— Достаточное количество промиллей в организме имеем. Еще вопросы есть?
— Есть: «Зачем?»
— Акрофобия. Я же говорил.
— Ты что, на самом деле летать боишься?
— Боюсь я только выстрела в упор и микробов. От первого не увернуться, а вторых, гадов, не видно. Но они тоже убивают. А летать самолетами — опасаюсь. В аэроплане я беспомощен ситуационно. Что бы ни приключилось, от меня лично ничего не зависит. При кораблекрушении хоть за обломок доски ухватиться можно и выплыть, а тут… А от ощущения высоты еще и в заднице щекотно. Мне не нравится. Выход один: залудить и задрыхнуть. Наркоз-анабиоз.
— И ты всю жизнь вот так и летаешь?
— Так и летаю, — вздохнул Гурский. — Поэтому, в частности, и не долетел кое-куда однажды. Ссадили на дозаправке. А было обидно. Весьма.
— Я думал, ты шутишь.
— А я не шучу. Я в детстве на балкон второго этажа выйти не мог. Это врожденное.
— А с собой-то есть?
— Нет. Я думал, ты захватишь. У меня и рублей-то не осталось.
— Так ты что, — Петр сел за руль и вставил ключ в замок зажигания, — без копейки?
— Почему, — Гурский забрался в машину, — у меня баксы с собой. Только мне поменять было некогда.
— Ладно, поехали.
Волков выехал из двора на Малый проспект Васильевского острова, потом, проехав по Девятой линии, сделал левый поворот и вырулил на набережную. По Дворцовому мосту переехал Неву, постоял на светофоре у въезда на Дворцовую площадь и повернул направо.