Мучается, к примеру, гражданин вопросом — как лучше вернуть кредитору долг, который занимал в баксах месяц назад, если сегодня у него в наличии только рубли? Отдать по курсу в долларах или поменять? А если поменять, то сегодня или завтра? Может, доллар все-таки упадет? Откладывает решение этого вопроса, а завтра, глядишь, кредитора кто-то уже и грохнул.
Кому-то там, на Западе, может, и не понять такого подхода к делу, а для нас — будни. Эпоха перемен.
Торопиться не надо.
И вообще, живем как в поезде: проснулся, выглянул в окно — средняя полоса России; на следующий день выглянул — глядишь, а уже Китай.
Петр не спеша поднялся и пошел в ванную.
Полчаса спустя, чисто выбритый и пахнущий хорошим одеколоном, он сидел на кухне, прихлебывал кофе и, просматривая купленную вчера газету, поглядывал на часы.
Наконец стрелки, образовав идеально прямой угол, сигнализировали ему о том, что наступило девять утра и, следовательно, настало время, когда его телефонный звонок, вне зависимости от правил, заведенных в доме телефонируемого, не может быть расценен как хамство телефонирующего.
Петр снял трубку и набрал номер.
— Алло… — ответил ему сонный женский голос, незамедлительно вызвавший непрошенные ассоциации с теплыми мятыми простынями и припухшими со сна губами.
— Доброе утро, Ирина Аркадьевна, не разбудил?
— Разбудили, конечно…
— Это Волков вас беспокоит.
— А я узнала, Петр Сергеич… — на том конце провода сладко потянулись. — Что это вы так рано?
— Не быть мне богатым. А еще говорят, кто рано встает, тому, дескать…
— И вы верите?
— Верю. Вот один мальчик проснулся однажды рано-рано, пошел в булочную, чтобы сестренке к завтраку свежих бубликов купить, и нашел, пока все остальные спали, полный кошелек денег.
— Назидательно. Но не однозначно.
— Это как?
— А вы не задумывались над тем обстоятельством, что тот, кто этот кошелек потерял, встал еще раньше?
— Нет, честное слово, — с улыбкой признался Волков.
— Не переживайте. Просто вам, как большинству мужчин, весьма импонирует лапидарный взгляд на вещи. Раз-два, коротко и ясно. Парадокс вам чужд.
— Это грубо…
— Конечно. А чего вы ждали от женщины, разбуженной вами на заре электрическим звонком?
— Ну, я не знаю… беззащитного лепета.
— Не дождетесь.
— Хорошо, осознал. Чем способен искупить?
— А свежими бубликами.
— Ага… я приду, а вы меня сковородкой по башке.
— Не бойтесь, я вас сегодня во сне видела. Правда.
— В эротическом, надеюсь?
— Надейтесь. Великий Данте не случайно на воротах ада поместил слова о надежде. Нет надежды — закончена жизнь.
— А остальные две барышни?
— Вера и любовь? Знаковая совокупность вовсе не тождественна совокупности понятий. Эй… Вы там где?
— Я здесь. Простите, я конспектирую.
— Берите свой блокнот и приезжайте завтракать. В личной беседе мои тезисы более доступны. Вы уже завтракали?
— Нет, — соврал Петр.
— Вот и приезжайте. С бубликами. Вам сколько добираться?
— Минут пятнадцать, если в булочной очереди не будет.
— Ого!.. Если не будет, идите в другую, в которой есть. Я же еще в постели. И не одета совсем.
— Совсем?
— Ну вот, я уже и покраснела.
Петр положил на правое переднее сиденье бумажный пакет со свежими круассана-ми, завел машину и тронулся с места, стараясь ехать потихоньку.
Подъехав к дому, в котором жил покойный Гольдберг, со стороны Сытнинской улицы, он оставил машину во дворе и не спеша пошел к парадной.
«А если Ирина, как она говорит, не очень-то с братцем дружит, — думал он, — то информации о его делах у нее, конечно, — ноль. Но хоть объяснит, по крайней мере, как контору его найти. С чего-то начинать надо…»
Волков поднялся на третий этаж и нажал на кнопку звонка.
Последовательность дальнейших событий ему впоследствии никогда не удавалось восстановить в памяти с достаточной степенью отчетливости.
Выходило так, что вот стоит он перед дверью квартиры, а потом вдруг, безо всякого перехода, осознает, что оказался в постели и в самой банальной позе осуществляет неистовый половой акт.
Конечно же, по логике вещей, этому что-то предшествовало. Вроде бы открыла ему дверь Ирина, одетая лишь в полупрозрачный белый шелковый халатик, который не скрывал даже того, что всяко следовало, и вроде бы он протянул ей бумажный пакет с круассанами и даже произнес что-то глупое, типа: «Плиз-з…»
Потом имел место ситуационно неожиданный, но подсознательно желанный долгий чувственный поцелуй, перешедший непосредственно в то, что медициной целомудренно называется «актом зачатия».