— Посмотрите по полкам, здесь у отца все вперемешку. Поищите.
— А он что, религиозен был? — Александр взял со стола Библию небольшого формата, обратив внимание на торчащие из нее закладки.
— Да нет, я бы не сказала. Но в последние годы он ее часто читал. И подолгу. Больше Ветхий Завет, разумеется. А еще мы с ним на ней гадали. Глупо, конечно, но забавно.
— Это как?
— Ну… он раскрывал наугад, а я загадывала строку. А потом наоборот. А потом мы вместе толковать пытались. Такая вот игра. Ему нравилось. Пойдемте кофе пить?
— Пошли.
На кухне Ирина поставила на огонь большую блестящую кофеварку «эспрессо». Гурский закурил сигарету.
Вошел хмурый спросонья Волков.
— Ириша, мне без сахара.
— Чего это ты? — Александр сделал удивленное лицо. — Никак заснул на посту? Будем наказывать.
— А вам? — спросила Ирина.
— А мне и с сахаром, и с молоком, если можно.
— Всю ночь сидел, — Петр помассировал пальцами виски. — Ничего не выходит.
— Дискету вскрыть? Угу, — кивнул Волков, отхлебывая кофе. Я эти числа и суммировал, и перемножал, и через запятую загонял, и одним числом шестизначным, и так их крутил, и эдак — ничего. Сморгнет, гад, и опять: «Введите пароль». Я уж под утро ненавидеть его стал, думал — грохну.
— Плеваться в него не пробовал?
— Поумничай давай… Не переживай, человек сильнее механизма. Расколем.
— Ну вот и давай. Кофе допьем…
— И бутерброды ешьте, — Ирина придвинула им тарелку. — Курите ни свет ни заря.
— Я не буду, спасибо, — отказался Гурский.
— А я тогда все съем, — Волков взял два бутерброда, сложил их вместе (на манер сэндвича) и стал жевать, уставившись в пространство невидящим взглядом. Адашев сходил в кабинет, вернулся с найденной в трубке запиской и опять сел к столу.
— Ира, а там больше кофе не осталось?
— Есть.
— Вот спасибо, — он размешал сахар и, прихлебывая из керамической кружки, задумался, глядя на измятый клочок бумаги.
— А ведь неправда ваша, Петр Сергеич…
— В смысле? — вернулся откуда-то издалека в окружающую реальность Волков.
— Сдается мне, купились вы на простоту. На лапидарность, тэс-скать…
Волков вскинул глаза на Ирину, та непроизвольно фыркнула и отвернулась.
— Я бы попросил при даме слов дурацких не произносить, — Петр потянулся за сигаретой.
— Ладно, пошли, — встал из-за стола Гурский.
В кабинете он взял с письменного стола Библию и стал ее листать. Петр сел к компьютеру.
— Ира, — не отрываясь от страниц, Александр примостился на краешке стола, — как, вы говорите, вы с отцом гадали?
— Он открывал наугад… я строку называла.
— Не строку вы называли, а порядковый номер строки.
— Ах вот оно что… — догадалась Ирина.
— Сейчас посмотрим. Вот, пожалуйста… Четвертая Книга Моисеева — Числа. Теперь дальше — что у нас там — десять, тридцать три, двадцать два. Что такое десять?
— Только не страница.
— Конечно. Глава. Глава десятая. Дальше — тридцать три? Строка не получается, нет ее на этой странице.
— Стих?
— Стих получается. Вот он, стих тридцать третий. Ну, а двадцать два?
— Слово, — буркнул Волков.
— Ве-ерно… — Гурский взглянул на Петра и перевел взгляд на Ирину. — А вы говорите: кроме как шашкой махать, он ни на что и не годен.
— Заткнись, — беззлобно огрызнулся Волков. — Давай сюда.
— Вы бы, Ира, и сами догадались, если бы вам эта записка безо всякой нервотрепки в руки попала. И если бы вы знали, что она от отца, — сказал Александр, протягивая Волкову раскрытую Библию. — Я уверен. Подумали бы немножко и догадались.
Петр всмотрелся в страницу и защелкал клавишами.
Экран монитора опять моргнул, сглотнув впечатанное слово, и вернул свое: «Введите пароль».
— Недолюбливает он тебя что-то, — покосился на Волкова Адашев-Гурский. — Ты в детстве кошек не мучил?
— Ну вот ведь двадцать второе слово: «усмотреть». Что опять не так?
Да все так вроде. Может, знаков многовато? Может, не целиком слово, а только то, что на этой строке?
— «Усмот», что ли?
— Почему нет?
— Ну, давай, — Петр опять пробежал пальцами по клавиатуре, и опять экран вернул: «Введите пароль».
— Я убью его…
— Не надо. Смотри, здесь строка заканчивается знаком переноса — видишь черточку? Как раз шестой знак.
— Ну давай, только уж больно мудрено.
— А чего ты хотел? Не случайно же его заперли. Ты вон с подсказкой никак не можешь, а если бы без подсказки?
Петр впечатал пять букв, которые, являясь обрывком слова, ровным счетом ничего сами по себе не означали, и, добавив к ним горизонтальную черточку, знак переноса, нажал на клавишу ввода.