— Ты почему не пьешь чай, Иосиф? — спросила она у Керечена, который так внимательно слушал друга, что даже забыл о чае.
— Как это ты превратился в Иосифа? — удивленно спросил Имре.
— Я же говорил тебе, что здесь меня знают как Йожефа Ковача, а на русский манер Йожеф — это Иосиф. Так меня Шура и зовет. Товарищи советуют мне пока оставаться под фамилией Ковач. А как только я вернусь на родину, так сразу же возьму свою собственную фамилию. Ни полиция, ни жандармерия ничего подозрительного об Иштване Керечене не знают, а Йожефа Ковача местные шпики уже взяли себе на заметку.
— Пусть замечают, сколько им вздумается! Только не требуй от меня, чтобы и я звал тебя Иосифом! У меня язык не повернется так тебя назвать. Для меня ты как был, так и остался Пиштой Кереченом. А на родину мы вернемся с оружием в руках…
— Но тогда мне придется объяснить Шуре, что я вовсе не Йожеф. — Керечен подозвал Шуру к столу. — Шурочка, я что-то хочу тебе сказать.
— Ты уезжаешь? — испуганно спросила Шура.
— Нет… Просто я хочу тебе сказать, что я не Йожеф, а Степан… Иштван — то есть Степан…
Однако это нисколько не удивило Шуру, и она спокойно ответила:
— Это не имеет никакого значения… Я понимаю, ты был красноармейцем и потому сменил имя, чтобы тебя не нашли. Так, да?
— Да, Шурочка, так…
В боях за Красноярск и в ходе дальнейшего преследования отступавшего противника 30-я Уральская дивизия Красной Армии взяла в плен несколько десятков тысяч пленных, и бреди них — шесть тысяч одних только офицеров. Было захвачено два бронепоезда, восемь легковых автомобилей из штаба Колчака, тридцать тысяч лошадей, огромное количество вооружения, боеприпасов и военного снаряжения.
Это была значительная победа Красной Армии. Колчак, бросив армию, бежал дальше на восток, а остатками его войск пытался командовать генерал Каппель.
ТЕ, КОГО МЫ ЛЮБИЛИ
Жизнь в лагере в те дни бурлила. За несколько дней сотни пленных записались в интернациональный полк. Прийти к такому решению было нелегко, так как пленные знали, что на родине у них ширится кровавый террор, подобный белому террору здесь, в России. Записавшиеся в Красную Армию пленные были готовы к тому, что им, возможно, больше не придется увидеть ни родины, ни родных, ни близких.
В первые дни после освобождения города красными частями в полк записывались даже некоторые карьеристы. Среди них были и высокопоставленные офицеры, и лагерные спекулянты, которые таким образом надеялись добиться для себя каких-либо выгод и привилегий.
Однако все надежды подобных проходимцев рухнули, когда командиром вновь сформированного полка был назначен скромный, но решительный Иштван Варга. Спустя несколько дней после этого назначения был полностью сформирован штаб полка.
При формировании полка возникло много трудностей. Одной из них была трудность с обмундированием личного состава, но и эта проблема вскоре была решена, когда полк смог послать боеспособный взвод на борьбу с остатками каппелевских войск.
Какое убогое зрелище представляли собой эти полуразбитые отступающие подразделения белых, введенные в заблуждение своим командованием. Солдаты воспрянули духом, когда их нагнали красные, и добровольно начали сдаваться в плен.
Интернационалисты захватили эшелон с обмундированием, оружием и продовольствием.
Эшелон доставили в Красноярск. Чего там только не было: великолепное новое обмундирование, мука, сахар, соль, крупа, оружие, боеприпасы и даже несколько пушек. А какие там были сабли, кортики!
Интернациональный полк был полностью вооружен и обмундирован. Солдаты, имевшие хорошую выучку, выглядели браво и молодцевато. А как приятно было надеть новенькое обмундирование!
Жизнь их изменилась: у ворот никаких тебе часовых, иди куда хочешь. Хочешь — на вечеринку с танцами, хочешь — к девушкам, хочешь — в кино, на прогулку или на какое собрание… Наслаждайся всеми прелестями жизни!
Пишта Керечен уже целую неделю не появлялся на стройке. Все эти дни он проводил вместе с Имре Тамашем, который не только сам добился перевода в интернациональный полк, но и перетащил туда своих лучших товарищей. Задача интернационалистов состояла в том, чтобы выявлять скрывающихся контрреволюционеров, патрулировать по городу, сопровождать арестованных, охранять офицерский лагерь. Короче говоря, времени для отдыха почти не оставалось.
В полку была создана партийная организация.
Керечен был очень занят и не мог навестить Шуру в первые дни своей деятельности в полку. Он все время вспоминал ее, но увидеть смог лишь через две недели.