Когда Иштван подошел к уже готовому зданию, в которое была вложена частичка и его труда, сердце у него забилось чаще.
Шура с заплаканным лицом упала ему на грудь.
— Почему ты так долго не приходил? Я уже думала, что ты меня больше и видеть не хочешь… Если бы хотел, то пришел бы раньше!
— Не сердись, Шурочка, раньше я никак не мог прийти. У нас сейчас столько дел!
— Я думаю… Боюсь я, что скоро вас, пленных, отсюда куда-нибудь отправят и тогда я вообще останусь одна. А у меня уже живот заметен… Муж сестры заметил… Обозвал меня венгерской шлюхой, даже плюнул в мою сторону…
— Да как он посмел! — возмутился Иштван.
— Сестра Маруся тоже меня все время ругает… Уж как только она меня не обзывает! Говорит, что я получила то, чего заслуживаю.
— И она смеет так говорить!
— Муж ее хотел записаться в Красную Армию, но его не взяли… Маруся говорит, что у нее есть знакомый комиссар, который поможет им добиться, чтобы ее мужа взяли в Красную Армию. Он там и командиром взвода станет…
«Ну и пройдоха же этот Дмитрий! — подумал Керечен. — Хитрый и жестокий… В Красную Армию его, конечно, возьмут, так как никаких улик против него нет. Сейчас в городе такое столпотворение, что не до проверок… К тому же найдется немало и таких, кто, отвернувшись от старого строя, захочет честно служить новому».
— А где сейчас твой шурин? — спросил Керечен.
— Домой он приходит только поздно вечером, чтобы переночевать. Маруси дома нет. Я даже не знаю, на какие средства они живут, — рассказывала Шура по дороге домой. — А вчера Дмитрий откуда-то притащил целый мешок сахару. Позавчера он купил где-то мешок соли и сразу же перепродал ее. И так каждый божий день… Спекулируют то солью, то сахаром, то мукой, то маслом… Покупают, продают… Лавки и магазины все закрыты, что-нибудь из продуктов можно купить только на «черном рынке»…
— Эх! — Иштван с досадой махнул рукой. — Ну и житуха же сейчас для мерзавцев! Честный человек не знает, как свести концы с концами, а эти знай наживаются. Я сообщу об этом в ЧК!
— Ой, ради бога не надо! — воскликнула Шура. — Если шурин узнает об этом, он меня убьет. Да и не найдут они в доме ничего, так как товар здесь находится час-два, не больше. А порой Дмитрий его и вовсе домой не приносит. Купит на стороне и там же продаст.
— А у кого же он все это покупает? — поинтересовался Иштван.
— Да разве я знаю? У него столько знакомых! Большинство из них бывшие колчаковцы. Они почти все спекулируют на «черном рынке». Дмитрий и нам приносит продукты: крупу, картошку. А если бы не приносил, мы давно бы с голоду померли.
— А разве у вас нет продуктов? — удивился Иштван.
— Нет, конечно.
— И по карточкам вы ничего не получаете?
Шура горько рассмеялась:
— По карточкам! Что по ним дают-то? Полфунта сахару на месяц. Да и тот плохой: желтый и не очень сладкий. Его и на неделю не хватает.
Керечен знал, что положение со снабжением гражданского населения продуктами очень тяжелое. Белые разграбили все склады, насильно отобрали продукты у крестьян. А если у кого из крестьян и сохранились кое-какие продукты, то те меняли их лишь на сахар, соль или чай. В городе многие влачили жалкое существование на полуголодном пайке. Тиф косил ослабленных, истощенных людей. Помощи ждать было неоткуда. Контрреволюционеры тайком распространяли всевозможные ложные слухи. Обвиняли во всех бедах красных. Подчеркивали, что при Колчаке было все, а теперь, при красных, ничего нельзя достать. Люди, мол, пухнут с голоду. Вот он, рай, который обещали большевики…
— Ты еще работаешь? — спросил Керечен Шуру.
— Да, но что это дает? Зарплаты хватает всего на несколько дней…
Иштван понимал, что ему что-то нужно делать с Шурой. Быть может, скорее пожениться, чтобы она могла хотя бы питаться получше. Все-таки в полку были кое-какие запасы продуктов после захвата эшелона с продовольствием. А питаться ей сейчас нужно хорошо. Во что бы то ни стало надо вырвать Шуру из этой среды!
— Шурочка, — начал Иштван, — давай поженимся. Тогда я смогу помогать тебе. Все деньги, что я получаю, буду отдавать тебе, а если меня отсюда куда-нибудь переведут, ты на правах жены поедешь со мной.
— Я не могу этого сделать! — Шура печально покачала головой. — И ты от меня этого не требуй…
— Шурочка, да пойми же ты наконец, что ты моя жена! Скоро у нас родится ребенок. Не может же он быть без отца.
— Нет, нет! Никуда я с тобой не поеду!
— Шурочка, ты должна решиться. Кто для тебя важнее, я или твой дед? Решай!
— Нет! Никогда! Дедушку я никогда не брошу! Вы мне оба дороги, оба нужны. Останься здесь! Найдешь работу, я попрошу — и тебя примут электромонтером, будешь хорошо зарабатывать… Останься, Иосиф!