Инспектор не спешил с выводами, и потому ответа на вопрос, что заставляет эту женщину занять именно такую позицию - свойства характера, равнодушие или желание избежать упреков в свой адрес, - у него не было. За те несколько минут, что прошли с начала беседы, мать Красильникова успела убедить его в одном: судьба сына волнует ее меньше, чем можно было ожидать.
- ...Ему двадцать восемь лет. Возраст, когда пора отвечать за свои поступки. - Так она закончила свою мысль и одновременно как бы подвела черту под предварительной частью беседы.
Они сидели в просторном врачебном кабинете, сплошь заставленном стеклянными шкафами. Сквозь их прозрачные стенки были видны лежащие на полках эмалированные сосуды, банки, прикрытые марлей инструменты, пузырьки с лекарствами. Под потолком назойливо гудела лампа дневного света.
Светлана Сергеевна сидела, не касаясь спинки стула, внешне спокойная и подтянутая. Изредка она проводила пальцами по отворотам своего халата, проверяя, застегнута ли верхняя пуговица, и, убедившись, что застегнута, профессиональным жестом засовывала руку глубоко в карман. Халат был сильно накрахмален, и инспектор подумал, что он, наверное, страшно жесткий и скрипит, как застывшее на морозе белье.
- Видите ли, Светлана Сергеевна, - Логвинов отодвинул чистый бланк протокола, - в первую очередь нас, конечно, интересуют обстоятельства дела. Если вам что-нибудь известно о совершенном неделю назад преступлении, мы будем благодарны за помощь. Если нет - просто расскажите о своем сыне, нам это тоже интересно.
- Что и как там произошло, не имею ни малейшего представления, отрезала Красильникова. - Живу я в другом районе города и на Первомайской не бываю.
Это прозвучало как подтверждение прежней линии невмешательства и предупреждение, что она снимает с себя всю ответственность за действия сына.
- Но вы знаете, что Игорь арестован? - спросил Логвинов. У него начинало складываться впечатление, что он вообще попал не по адресу.
- Два дня назад ко мне приходила Тамара, его жена, и сказала, что его забрали в милицию.
- А в чем он обвиняется, вы знаете?
Красильникова утвердительно кивнула.
- И это вас не удивляет?
- Как вам сказать... - Она без всякой надобности поправила шапочку, из-под которой кокетливо выглядывала прядь оранжевых, мелко завитых волос. - И да и нет.
- Поясните, пожалуйста.
- Долго рассказывать...
- Ничего, время у нас есть.
Светлана Сергеевна не спускала с собеседника твердого взгляда своих наведенных бледно-зелеными косметическими тенями глаз.
- Когда Игорю исполнилось пять лет, муж бросил меня, - сказала она бесстрастно. - С тех пор он ни разу не видел сына, открытки ко дню рождения не послал. Я воспитывала Игоря одна, без чьей-либо помощи.
- Вы хотите сказать, что, если бы отец...
- Я хочу сказать, - перебила она, - что делала для Игоря все, что было в моих силах. Он ни в чем не нуждался, никогда и ни в чем не был хуже других детей. Поэтому и удивляет, как могло случиться, что из него вышел... - Она запнулась, потом энергично продолжала: - Я хочу сказать, что из него вышел неполноценный член общества. Безусловно, мне, как матери, обидно сознавать, что мой сын оказался преступником...
Инспектор подождал продолжения, однако Светлана Сергеевна, в очередной раз подтвердив свою непричастность к случившемуся, а заодно подчеркнув объективность своих суждений, замолчала.
- Я вижу, отношения с сыном у вас не сложились, - констатировал Логвинов. - Почему, если не секрет?
- У меня нет секретов, - тоном учительницы, поучающей нерадивого ученика, сказала Красильникова. - А отношения... отношения у нас были не хуже, чем у других... - Она выдержала паузу и добавила: - Да, не хуже. Я считаю, нормальные отношения. - В подтексте звучало: разве в других семьях лучше?
- Он доставлял вам много хлопот?
- Игорь - взрослый, самостоятельный человек...
- Это я уже слышал, - мягко остановил ее Логвинов. - Я имею в виду не последние годы, а, скажем, детство, переходный возраст.
- Не больше, чем другие.
- Значит, он рос нормальным мальчиком?
- Совершенно нормальным, - с оттенком неприязни уточнила Красильникова.
- Ну, хорошо, - сдался Логвинов. - Вы сказали, что происходящее, с одной стороны, удивило вас, а с другой - не было для вас неожиданностью. Как это понимать?
Светлана Сергеевна, сощурившись, перевела взгляд на стеклянный шкаф, словно ответ на этот вопрос лежал на полке, среди пузырьков с лекарствами, и снова твердо и отчужденно посмотрела на инспектора.
- Перед окончанием школы, - сказала она, - Игорю выдали характеристику. Он принес ее домой, показал мне. В целом о нем отзывались неплохо, но в конце было написано: "Легко поддается чужому влиянию". Я побоялась, что это может повредить ему - Игорь как раз собирался подавать документы в институт, - пошла к классной руководительнице и упросила ее переписать характеристику. Понимаете, зачем я это рассказываю?
- Кажется, понимаю.
- Новую характеристику ему написали, а характер остался, - нашла нужным пояснить Светлана Сергеевна. - Он в самом деле легко поддавался чужому влиянию. Посудите сами: поступил в университет - через год бросил. Я устроила его на работу - он обзавелся дружками, проштрафился в чем-то и уволился.
- А в чем проштрафился?
- Уже не помню... Да это и неважно. - Красильникова явно не хотела говорить о краже. - Примеров и без того достаточно. Взять хотя бы его женитьбу. Я была категорически против, но отец Тамары нажал на Игоря, и он согласился.
- А почему вы были против их брака, Светлана Сергеевна?
- Я считала и до сих пор считаю, что эта девушка ему не пара. Какая-то подозрительная семья - отец вечно в разъездах, неделями не бывал дома. Девушка оставалась одна... - Она на секунду задумалась. - Не знаю, возможно, я не права, не могу сказать. Не лежало сердце - и все. Да и рано было ему жениться...
- Вы думаете, Тамара тоже плохо влияла на вашего сына?
- Он ведь арестован, так что выводы делайте сами, - не без сарказма ответила Красильникова. - Может быть, она, может быть, Федор Константинович, ее отец.
- А что отец?
- Он очень тяжелый человек. Я до сих пор так его и не разгадала. Всегда кичился своей порядочностью, любовью к дочери, а сам, не прошло и года, оставил их, бросил на произвол судьбы, ушел жить к своей сестре...