Мистер Эллиот немного запнулся.
– Ну, мы оставим это на усмотрение полиции. Мы попросим их снять отпечатки пальцев, если понадобится.
Он блефовал, и мы оба это знали. У него ничего не было на меня. К сожалению, в неподходящее время, Джесси выбрал этот момент, чтобы появиться снова.
– Подождите!
– Черт, – пробормотала я.
Мистер Эллиот повернулся. Как только он увидел Джесси, почти злая улыбка растянулась на его лице.
– Мистер Тайлер, вы нарушаете положения вашего отстранения, находясь в кампусе.
– Рокки ничего не сделала!
Я натянула рот и сузила глаза, пытаясь дать ему сигнал, чтобы он замолчал.
Джесси или не видел меня, или решил не замечать.
– Она была здесь только из-за меня.
– Заткнись, Джесси, – огрызнулась я.
Мистер Эллиот приподнял бровь, но отпустил меня.
– О? И почему?
– Я разберусь, Джесси. Прекрати говорить, – вмешалась я.
Заместитель директора бросил на меня раздраженный взгляд.
– Пусть мистер Тайлер говорит.
Это было болезненно очевидно для всех, что мистер Эллиот не заботился о Джесси. Он ждал прекрасной возможности наконец-то избавить школу от него.
– Фляга моя, – объявил мой друг.
Какой идиот!
Не желая видеть победное выражение на лице мистера Эллиота, я сосредоточилась на том, как огни с поля отражаются от его лысеющей головы. Его шаги звучали хлюпающими, когда ноги касались росистой травы и прерывались громкими ударами ботинок Джесси, когда он пошел навстречу ко мне.
– Вы двое в мой кабинет, живо! – он зарычал, когда повернулся к главному кампусу.
– Почему Рокки должна идти? – спросил Джесси с тревогой.
– Я думаю, ее родители хотели бы знать, с кем именно она проводит время.
Когда мы шли по школе, я не могла не почувствовать, что мы идем к виселице. Толкнув локтем Джесси, я прошипела:
– Почему ты сдался? У них на меня ничего нет! Я бы просто ушла отсюда.
– Я больше не буду тянуть тебя за собой.
– Джесси...
– Если дело примет плохой оборот, я никогда не позволю тебе получить наказание за это.
***
Джесси не вернулся в спальню, но я и так знала, что он не вернется. На самом деле, если бы не небольшая болезненность между ног и обертки презерватива на тумбочке, я бы подумала, что мне снова все приснилось.
Я зашла в ванную и посмотрела в зеркало, почти ожидая увидеть прыщавую девушку из прошлого. Слегка покачав головой, я включила кран и начала умываться, готовясь к встрече. Я не спешила, и когда я, наконец, вошла в спальню, чтобы отыскать мою одежду, я была удивлена, обнаружив, что Джесси сидит на кровати.
– О! – я была все еще голой, как в день, когда родилась и я быстро подняла руки, чтобы прикрыть себя, что было глупо, учитывая то, что мы сделали накануне вечером.
Он улыбнулся, подняв руки, чтобы закрыть глаза.
– Твоя одежда на моем комоде.
Мои губы растянулись, когда я опустила руки и прошла через комнату. Только когда я схватила свою одежду, я заметила, что Джесси опустил руки и наблюдал за мной.
– Ты выглядишь прекрасно. Ты всегда выглядела красиво, – нежно сказал он.
Я растянула губы в улыбке, быстро надевая нижнее белье и запрыгивая в джинсы.
Джесси нахмурился.
– Ты злишься на меня?
Я вздохнула.
– Я думала, ты ушел... снова.
Он склонил голову и кивнул.
– Думаю, я заслуживаю этого.
– Да, заслуживаешь, – я выгнула бровь. – Куда ты вообще ушел?
– Я просто смотрел телевизор. Ты казалась такой умиротворенной, а я обычно просыпаюсь рано.
Это объясняет его абсолютную пунктуальность.
– Ох.
– Они сказали, что дороги настолько расчищены, насколько это возможно. Ты хочешь начать собираться?
Я действительно не хотела ехать. Это было отличное чувство – спрятаться с Джесси, но я знала, что мы не можем больше задерживаться.
– Конечно.
Даже произнесение этих слов было похоже на выкручивание сердца.
***
Мы с Джесси ввалились в машину с кучей закусок и напитков. Вы бы подумали, что мы готовимся к путешествию по пересеченной местности или даже к концу света из–за кучи чипсов, печенья и энергетических батончиков на моих коленях.
Когда Чарльстон пролетел мимо нас, я не могла не почувствовать, что я не только прощаюсь с городом, но и с Джесси. Был вопрос, который нужно было задать, но никто из нас не хотел затрагивать его. Что еще хуже, движение становилось невероятно медленным, чем дальше мы ехали на север. Это только дало нам еще больше времени, чтобы танцевать вокруг темы.