– Вы связывались с кем-то из ее друзей?
– Я звонил ее лучшей подруге, Фионе. Она виделась с ней в понедельник утром. Иногда, если Ли едет на более позднем поезде в Шотландию, они встречаются по-быстрому выпить кофе перед ее отъездом. Фиона говорит, что они встретились, но она не виделась и не разговаривала с Ли с тех пор.
– Это нормально?
– Они очень близки. Они все время общаются по телефону. Так что нет, это не нормально. Вам, наверное, нужно поговорить с Фионой.
– У нее есть родственники? Нам понадобится список имен и телефонов всех, с кем она могла связаться.
– Ладно.
– Можно мы осмотримся?
– Если хотите.
– Вы упомянули мальчиков. У вас есть дети?
– Да, Оливер и Себастьян.
– Сколько им?
– Оли в следующем месяце исполнится шестнадцать, Себу двенадцать.
– Она связывалась с ними?
– Нет.
– Вы уверены?
– Да, уверен. Они бы мне сказали.
– Можно нам все равно поговорить с мальчиками?
– Ну, я не хочу беспокоить их.
– Но вы хотите, чтобы их мать нашли?
– Конечно.
– Тогда лучше нам поговорить с мальчиками. Посмотреть, могут ли они что-нибудь добавить.
Марк следует за полицейскими в комнату Себа. Он поглощен телефоном. Марку внезапно становится стыдно, ему кажется, что его воспитание оценивают, но Клементс спрашивает: – О, во что ты играешь?
– Brawl Stars.
– Моему племяннику нравися Subway Surfers, ты в нее играл? – Себ кивает. Его не беспокоит полиция, потому что его учили уважать и доверять им. – Вы ищете мою маму? – спрашивает он.
– Да. Ты можешь с этим помочь. – Лицо Себа проясняется. Он ярый фанат Шерлока Холмса. Больше сериала, чем книг, к огромному разочарованию Ли. Она всегда пытается больше вовлечь мальчиков в чтение. Марку кажется, Себ представляет, что будет работать с детективами, снимать отпечатки, ставить прослушку.
– Можешь сказать, когда в последний раз видел маму?
– В понедельник утром она отвезла меня в школу. Ей не нужно это делать, никого в таком возрасте не отвозят. Это унизительно, – он краснеет. В их доме постоянно тянется дискуссия на тему того, нужно ли его отвозить и забирать. Марк не считает, что Себу нужно сопровождение родителей, он более чем способен сам доехать на метро. Марк думает, что Ли настаивает на своем, потому что ей это нужно. Она скучает по мальчикам и чувствует вину за свое отсутствие дома по половине недели. Она пытается подлизаться к ним всеми возможными способами, когда она дома. – Она даже забирает меня, когда не работает.
– А отец забирает вас, когда мама работает?
Флетчеры научили детей не врать. Особенно не врать людям при власти.
– Нет. Мама думает, что забирает, но я просто доезжаю домой на метро. Папа всегда ждет меня здесь. Это наш секрет.
Детектив-констебль Клементс долго смотрит на Себа. Марк видит, что она хочет спросить, есть ли у них еще секреты, но она знает, что он маленький мальчик, беспокоящийся за мать.
– Она писала тебе что-нибудь пока ее не было? – Себ качает головой, его глаза наполняются слезами. Он быстро моргает. – Что ж, вот моя визитка. На ней мой номер. Если мама свяжется с тобой, обязательно сообщи мне, ладно? Не нужно ничего от меня утаивать.
Оли больше переживает, когда в дверь его спальни стучит полицейская и спрашивает разрешения войти.
– Прячь дурь, – шутит она. Оли краснеет. Мальчики унаследовали эту черту от Марка. Они все зарумяниваются когда злятся, стыдятся или иногда даже когда просто счастливы. Марка это раздражает. Это не очень мужественная привычка.
Оли покраснел не потому, что курит травку, просто взрослые кажутся ему нелепыми.
Клементс выбирает другой подход к Оли, чем к Себу. Она не болтает об играх и не пытается понравиться. Она переходит сразу к сути; она знает, как разговаривать с подростками, у которых ограниченная концентрация и интерес.
– Ты видел маму после понедельника? Вообще связывался с ней?
– Ли мне не мама, – угрюмо говорит Оли.
– Оли, прекрати, – предупреждает Марк. Клементс вопросительно смотрит на него.
– Технически, Ли мачеха Оли и Себа, но она единственная мать, которую они знали, – объясняет он.
– Это неправда. Я помню свою настоящую маму, – бормочет Оли. Атмосфера в комнате становится напряженной. Ее можно почти ощутить на вкус.
– Моя первая жена умерла от рака, когда Оли было пять. Полагаю, он немного помнит Фрэнсис. Но Ли была его матерью почти с семи лет. – Марк ненавидел этот разговор. От него он чувствовал себя неловко, будто он не верен своей первой жене, второй, своему сыну. Оли с Себом принадлежали Фрэнсис, но и Ли тоже. Также, он никогда не знал, какой возраст Оли на момент их с Ли свадьбы называть. Сегодня он выбрал «почти семь», потому что так траурный период звучал более уважительно. В других случаях он признавался, что ему было шесть, чтобы сделать акцент на том, как давно Ли переняла бразды правления. Это сложно.