Алекса эти дни она старательно избегала. Это было несложно: она не оставалась рядом, а он не искал встреч. И отчего-то это печалило: какая-то часть нее, где-то глубоко внутри, отзывалась на его присутствие и грустила, не получая внимания.
– Эй, что с тобой сегодня? – воскликнула Кара, когда Лея меланхолично чертила пальцем узор на столе вместо того, чтобы постигать азы сборки и разборки мини-узи.
– Прости, задумалась, – слабо улыбнулась Лея.
– О чем? – Кара спросила просто, но Лея всегда тонко улавливала намеки. А еще замечала редкие взгляды, которая та бросала на своего командира. Похоже, они обе думали об одном и том же.
– Как ты думаешь, я надолго здесь? Когда я смогу уйти?
– Не раньше, чем мы найдем последний камень.
«Значит, не скоро», – загрустила Лея. Точнее надо бы сказать: «никогда». Найти камень и отпустить ее – вещи несовместимые.
Кара хотела еще что-то сказать, но неожиданно ожили мониторы, и подвал наполнился каким-то треском, перемежающимся с голосами, говорившими на смеси общего языка и неизвестного Леи наречия.
– Бенни – чертов ублюдок! – воскликнула Кара, подбежав к аппаратуре. – Сейчас я тебя поймаю, – говорила она, фиксируя координаты. Потом начала вызывать Алекса – ответа не было. Она набирала поочередно всех членов отряда, но ни с кем не могла связаться. – Черт! – Как не вовремя те завалились в «Пекло»!
Сегодня они с Леей проводили вечер вдвоем, не считая Салли, конечно. Мужская часть отряда на ночь осела в Нижних Штатах. Кара по опыту знала, что до обеда следующего дня никто из них не явится на базу. А столько времени у них не было – Бенни мог в любой момент соскочить в другое место, и лови его потом по всей системе.
– Так, нам надо с тобой переместиться, – Кара повернулась к Лее, которую брать с собой было определенно плохим решением, но оставлять – хуже. Еще это ее платье… Стирку они тоже не вовремя затеяли. – Надо тебе что-то другое подобрать, пойдем… – Аппаратура снова запищала – да им везет на Бенни, черт возьми! – Ладно, и так сойдет, времени нет.
Кара достала из металлического шкафчика дистализатор, ввела координаты и, взяв Лею за руку, шагнула в портал.
Они вышли в одном их узких переулков Нижних Штатов. Было темно, из открытых мусорных баков тянуло тухлятиной, а с оживленной Рокен-Роуд доносились басы черного рэпа.
– Где мы? – спросила Лея, когда они вышли на освещенную улицу.
– Ты хотела видеть наш мир? – Кара демонстративно развела руки и покрутилась. – Вот он!
Обветшалые крыши домов, пустые глазницы выбитых окон многоэтажек, кроваво-неоновые вывески стрип-клубов, баров и магазинов с оружием. Воздух здесь гудел от дурмана марихуаны, мотоциклетных выхлопов и дешевых, приторно сладких духов местных проституток. Они переместились в одно из самых злачных и опасных мест Альбукерке – столицы Нижних Штатов. Здесь процветал бандитизм, а главным правилом было: «Или ты, или тебя». Чем дальше от Рокен-Роуд, тем безопаснее, только бедность и нищета не знали границ, они были повсюду, распространись на всю территорию Нижних Штатов.
– Что это? – Лея остановилась возле раздолбанного пикапа, в кузове которого цветные малолетки покуривали гашиш в обнимку с огромными колонками.
– Пойдем, – подтолкнула ее Кара – им лишнее внимание ни к чему, на них и так глазели. И если на нее без особого интереса, то иномирянка внимание привлекала. Каждый встречный мужик провожал сальным взглядом – таких женщин здесь практически не бывает. – Это машины. На них можно ездить. А это, – рев мощного байка заглушил на мгновение музыку, – мотоциклы.
Лея шарахнулась в сторону, когда мимо них на огромной скорости пронесся один такой мотоцикл. Ей здесь не нравилось. Совсем не нравилось: было трудно дышать, даже пустыня Акады в жаркий полдень была свежее, чем это место. А еще ее пугали лица мужчин, провожавших их липкими взглядами, и смех женщин, доносившийся отовсюду. В нем не было радости, только безнадежность, усталость и какая-то порочность.
– Почему здесь такой упадок? – спросила Лея, инстинктивно жавшись к Каре. Сейчас она доверяла только ей и ее пистолету.
– Потому что мы никому не нужны. Все, кто здесь – отбросы общества, а кто заботится об отбросах?
– А почему не остаться на Виласе навсегда? Там так хорошо, – предложила Лея.
– Потому что он нам чужой. И мы ему чужие. – Как бы Кара ни ненавидела мир, которым стала ее родная Америка, но ей рассказывали, что может быть по-другому. Было по-другому! И, возможно, еще будет. А Вилас другой, чуждый им, обычным людям: реверансы, изысканные манеры и тотальный отказ от телевидения и интернета.