Сегодняшняя встреча явится первым шагом. Конрад добивался этой встречи несколько месяцев, и Лекси должна заменить отца, чтобы сделка не пропала из-за несчастного случая…
Наконец Том Бил закрыл свой блокнот и положил его в карман.
— Пожалуйста, подождите здесь.
Когда он ушел, Лекси покачала головой. Видимо, мистер Бил не может сам принимать решения. Она слышала, что Майлз Лайтон необщительный человек. Все, что удавалось узнать о нем бульварным газетам, подхватывалось и преувеличивалось. Например, то, что он был женат, недолго, всего несколько месяцев. У него не было детей — во всяком случае, общественность о них не знала.
Фотографии Лайтона редко публиковались. Несколько расплывчатых снимков появлялось в последние годы, однако ни один из них не отражал его облика. Лекси с отцом много раз обсуждали этого человека, обмениваясь той информацией и сплетнями, которые каждый из них слышал. Конрад Уоллис был весьма заинтересован в этой встрече и сильно огорчился, когда стало ясно, что она не состоится.
— Ты должна будешь меня заменить, — уговаривал он дочь, лежа на больничной койке. — Если Лайтон разрешит, сделай как можно больше снимков острова.
— Возможно, он не будет столь любезен, как нам хотелось бы.
— Я знаю. Этот человек ненавидит фотокамеры.
— Как и все прочее, — заметила Лекси.
— Постарайся, дорогая! Ты удачливая.
— Надеюсь…
Стоя на пристани под палящим солнцем, Лекси продолжала надеяться. Она никогда еще не общалась с человеком, окруженным телохранителями. Том Бил преданно защищает своего босса от нежелательных посетителей. В основном от журналистов.
Лекси вздохнула и стала рассматривать яхту. Название «Мечтательница» выполнено желтой медью, с палубы доносятся веселые голоса людей, однако слова разобрать невозможно. Значит, на борту не только члены экипажа. Видимо, отец был бы не единственным гостем на этой яхте, отправляющейся в трехдневное плавание. Майлз Лайтон живет совсем в ином мире, подумалось ей.
Лекси и ее отец не были бедняками, но их жизнь не походила на жизнь Лайтона.
В иллюминаторе под верхней палубой мелькнул белый костюм. Том Бил должен был уже подняться на яхту, и, вероятно, это был он. Лекси показалось, что там стоит еще один человек и рассматривает ее. Может, это Лайтон хочет убедиться, что она дочь Конрада Уоллиса, а не назойливая журналистка со скрытой камерой и магнитофоном?
Интересно, какое решение он примет? На губах Лекси появилась задорная улыбка. Но тут она вспомнила о своем бедном отце, который лежит на больничной койке, беспокоясь о том, что сделка может не состояться, и ругая себя за то, что так легкомысленно решил покататься на водных лыжах после десятилетнего перерыва.
Лекси стояла, переминаясь с ноги на ногу, затем перевесила сумку с левого плеча на правое.
Это уже не смешно! Кем нужно быть, чтобы заставить женщину ждать под палящим солнцем, пока ты решаешь, достойна ли она появиться в твоем обществе или нет? Должно быть, Лайтон законченный сноб и все, что о нем пишут газеты, соответствует действительности. Если я в конечном итоге попаду на яхту, то уикенд будет не из приятных. А ведь морская прогулка — это так интересно!
Лекси снова посмотрела на яхту. Судно было великолепным, вне всякого сомнения. Никогда в жизни не приходилось ей ступать на борт такого элегантного корабля.
Но это был единственный положительный факт во всем мероприятии. Она предчувствовала, что общение с Майлзом Лайтоном не будет легким и приятным. Дело даже не в том, что ему плевать на общественное мнение.
Тем временем Том Бил спустился на пристань и быстро двинулся к ней. Она расправила плечи и вскинула голову.
— У вас есть при себе какой-нибудь документ?
— Разумеется. — Лекси достала из сумочки водительское удостоверение и протянула охраннику. — Это подойдет?
Он несколько раз переводил взгляд с фотографии удостоверения на лицо Лекси. Она не стала приносить извинения за плохое качество снимка и дала возможность мистеру Билу исполнить долг на совесть. Наконец он вернул ей права.
— Я возьму ваш багаж. Пожалуйста, следуйте за мной.
— Благодарю вас, — холодно произнесла Лекси. Том Бил тоже вел себя скованно, точно от улыбки его лицо могло расколоться.