С трудом передвигая негнущиеся ноги, он побрел к трактиру и вдруг увидел, что навстречу ему с воплями бегут все его собутыльники во главе с хозяйкой заведения. Он остановил их королевским жестом:
— Молчать, ведь вы ничего не видели!
— Как не видели! — возмутилась матушка Шелин. — Ни с того ни с сего полнеба осветилось. А потом…
— Ну, что же было потом?
Матушка Шелин в замешательстве умолкла.
— Эх вы, невежды! А вот я видел, как он хлопнулся, и могу вам сказать, кто это был.
— Кто? — хором вскричали все, охваченные величайшим любопытством.
— Дьявол! Он утонул возле острова Инишмор.
Рыбаки с изумлением уставились на Кома 0'Хара, который своими глазами видел дьявола. Потом кто-то пробормотал:
— Ну нет, это похоже на сказку. Дьявол давным-давно покинул землю. Ученые столько всякой дьявольщины напридумали, что ему тут делать нечего.
— Правильно, Перри, молодец, все точно сказал! — закричали остальные.
Но Кон 0'Хара остановил их взмахом руки.
— Олухи донегольские! — завопил он. — Потому-то дьявол и нырнул в бухту. Он утопился с горя и стыда. Ведь ученые у него, можно сказать, хлеб отняли. Ей-ей, дьявол помер. А раз так, выпьем за упокой его чертовой души. Матушка Шелин, открывай-ка новую бочку.
И они дружно направились в трактир, чтобы выпить за упокой души бедного дьявола. Могли ли они знать, что в тот день произошла одна из величайших трагедий космоса.
Напротив городка Донегол расположен городок Бандоран. Представьте себе бухту в форме подковы. Так вот, на северной ее оконечности находится Донегол, на южной — Бандоран. С недавних пор там разместился крупнейший в Европе научный центр.
Его строительство обошлось английской короне ни много ни мало в шестьдесят миллиардов фунтов стерлингов. Это обстоятельство заставило министра финансов воскликнуть:
— Ваше величество, вы не чувствуете, как покачнулся королевский трон?
На что королева ответила:
— Да, сэр, чувствую. И ничуть не удивляюсь — это сумасшедшее лето было таким жарким, что даже золото стало плавиться.
О размерах Центра можно судить хотя бы по тому, что наблюдательная башня из стекла и никель-хрома достигает здесь шестисот метров. Установленный на ее вершине радиометр способен улавливать изменение частоты излучения атмосферы Плутона, а мощная система лазерных телескопов ловит световые импульсы самых отдаленных галактик.
И все же падение таинственной кометы, зарегистрированное приборами, визуально не было зафиксировано. Как же могло произойти такое в столь совершенном научном центре? Всему виной праздник в честь святого Колума, покровителя городка. По случаю праздника было выпито столько спиртного, что директор Центра, генерал Джерард 0'Синнах, воскликнул:
— Счастье еще, что я умею плавать!
Дежурство на контрольной башне было возложено на сержанта Пата 0'Брайена, молчаливого, тихого ученого, недавно потерявшего мать. На столе дежурного, рядом с бумагами, стояла бутылка вина. Примерно через час после того, как он заступил на пост, Пат откупорил бутылку и предался грустным воспоминаниям об умершей матери. Сознание его затуманилось. Вот почему в тот миг, когда упала комета — а может, метеорит, — бесстрастные приборы зарегистрировали ее падение. Пат же, увидев за окнами зловещий, слепящий свет, крикнул: «Мама, я не виноват!» — и потерял сознание.
Вытянувшись по стойке смирно, Пат 0'Брайен слушал гневную речь генерала. Впрочем, генерал отчитывал сержанта скорее по обязанности. Строжайшая военная дисциплина прежних времен стала анахронизмом. Сейчас между начальством и подчиненными установились скорее дружеские, чем официальные, отношения. Но время от времени Святая Дисциплина спускалась с Олимпа в ореоле непререкаемой строгости, и горе было тому, кто попадался ей на глаза.
На этот раз жертвой стал сержант 0'Брайен. Генерал, стараясь не оскорбить достоинства подчиненного, распекал его:
— Сержант, я хотел бы услышать от вас кое-какие подробности. Произошло нечто удивительное, а вы, дежурный контрольной башни, не в состоянии сколько-нибудь вразумительно рассказать, в чем дело. Если бы не орда журналистов, которые до сих пор мучают беднягу Кона 0'Хара, рыбака, якобы видевшего дьявола, я бы предал этот печальный факт забвению. Но 0'Хара утверждает, будто видел огненного дьявола, и журналисты не отступятся до тех пор, пока мы со всей убедительностью не опровергнем бредней старого пропойцы. Надеюсь, вы меня поняли, сержант?
— Так точно, господин генерал.
— Отлично. Поскольку мы, ученые, разумеется, отвергаем версию о появлении дьявола, что, по-вашему, можно предложить общественному мнению?
— Я склонен думать, что это был метеорит.
— Побойтесь бога, 0'Брайен, не заставляйте меня прибегать к методам, дорогим сердцу нашего национального героя.
— Кого вы имеете в виду, господин генерал?
— Как-кого?
— Простите, господин генерал, но национальных героев в стране полным-полно. О ком вы говорите?
— Разумеется, о Черчилле.
— А!
— Вы сомневаетесь, что он национальный герой?
— Нет, нет. Но я что-то не припомню, какие именно методы применялись в те времена.
— Сержант 0'Брайен, в двадцатом веке офицеры английской армии охотно прибегали к физическим методам воздействия.
— Но это же оскорбительно для достоинства человека!
— Я склонен думать, что в отдельных случаях без подобных методов просто не обойтись.
— Да, но в ту эпоху солдатам, очевидно, не позволяли пить вино по случаю праздника.
— Разумеется! И потому они не спали на посту. Так вот, если вы не сумеете найти объяснение явлению, имевшему место вечером двадцать девятого августа в девять часов тридцать три минуты, я вынужден буду прибегнуть к давно забытым методам воспитания.
Пат вздрогнул. Он и сам не раз пытался осмыслить происшедшее, но не решался сформулировать свои смутные предположения. Следует сказать, что Пат 0'Брайен был молчаливым, скромным юношей, целиком поглощенным наукой. Он рано потерял отца, и до самого поступления в университет мать смотрела на него как на маленького ребенка. В двадцать лет, получив диплом инженера, Пат был принят на работу в Бандоранский научный центр. До злополучного дня, о котором идет речь, начальство отзывалось о нем с большой похвалой.
И сейчас на него подействовала не столько угроза генерала 0'Синнаха, просто были задеты его самолюбие и профессиональная гордость. Немного подумав, он сказал:
— Господин генерал, изучение регистро- и спектрограмм показало, что скорость неизвестного объекта — скорее всего метеорита — достигла одиннадцати тысяч километров в минуту. Поэтому при падении в воду он, очевидно, попросту испарился.
Генерал внимательно посмотрел на молодого ученого:
— Предположим. Что же из этого следует?
— Ровным счетом ничего… То есть, разумеется, если полагать, что это был метеорит. Но если…
— Смелее, 0'Брайен, смелее!
— Нет, это маловероятно.
— Сержант, не уподобляйтесь древним пророчицам. И не испытывайте моего терпения. Так что же вам пришло на ум?
— Господин генерал, вы, конечно, помните знаменитую межпланетную экспедицию «Операция Венера»?
— Разумеется. Старт был дан двадцать четвертого апреля две тысячи сто четырнадцатого года.
— Совершенно точно. Должен признаться, что в свободное время я изучал материалы этой экспедиции и наткнулся на некоторые любопытные факты.
— Какие именно?
— Конечно, рискованно выдвигать какие бы то ни было предположения… Но мне кажется… Нет, не могу…
— Рискните же, наконец, черт побери! Иначе вы окончательно добьете меня вашими «если» и «кажется». Итак, что же представляют собой, по-вашему, эти любопытные факты?
— В своей последней радиограмме командир корабля капитан Ред Спид сообщил: «Корабль вошел в плотные слои атмосферы, окружающей планету. Наклонение ее оси превышает имеющиеся астрофизические данные (3° 24), и это вызывает аномальную рефракцию солнечных лучей, что не позволяет определить состав поверхностных слоев планеты. Совершить посадку не представляется возможным. Меренга…» На этом слове радиограмма оборвалась, и больше никаких сообщений от капитана Спида не было.