С первого же захода мне повезло поджечь своего противника. Укутавшись облаком бурого дыма, он потерял скорость и пошел на снижение.- Браво, Володя! - Похвалила Нина. - На одного мерзавца меньше! Но будь внимателен - с тыла заходит еще один!..
Я оглянулся: с тыла заходило сразу двое! Один готовился зайти мне в хвост, а второй, тот, что шел снизу и которого Нина не могла видеть, явно намеревался напасть на нее. Он принимал ее в прицел. Что делать?
- Ниночка, берегись! - Сказал я.
В тот же миг сделал вираж и, вместо того чтобы сцепиться со "своим" противником, пошел навстречу Ниночкиному. На таран.
Он же не успел дать очередь. Я вынырнул перед ним совершенно неожиданно и разбил ему пропеллер. "Мессер" сразу клюнул носом вниз. Но и мой самолет начал падать.
Я еще успел заметить и перекошенное от ужаса лицо фашистского летчика, и то, как он вываливается из кабины, и мое правое крыло, оторвавшееся от самолета, переворачивалось в воздухе, - и тогда, поняв, что спасти машину уже никак не смогу, выбросился из него и раскрыл парашют.
Сильный толчок - и я, покачиваясь на тонких белых стропах, завис почти рядом со своим противником. Нас разделяло каких-то сто или сто пятьдесят метров.
Через секунду я оправился от неожиданного поворота в своей судьбе. Первая мысль: где Ниночка? Я обежал взглядом все вокруг и нашел ее самолет, - она вела поединок сразу с двумя "мессерами". Архипенко и Жердин тоже сражались, как львы. Архипенко поджег своего противника, и он, оставляя позади себя прядь густого дыма, повернул в сторону и пошел на снижение.
Потом ко мне пришла другая мысль: где же я приземлюсь? Ведь мы с немцем спускались прямо над фронтом.
Земля быстро приближалась. Уже зримо проступали на ее израненном лице извилистые окопы, круглые воронки от снарядов и бомб, пулеметные и минометные гнезда. И тут я заметил, что опускаюсь на позицию врага, а немец - на нашу сторону.
"Вот так открытие! Черт побери! - Пронеслось в голове. - Еще этого не хватало - попасть в плен". По мне не стреляли, хотя в подобных случаях наших летчиков немцы расстреливали прямо в воздухе. Нетрудно было догадаться, что причиной этого было то, что сбитый мной вражеский летчик опускался в расположение наших войск.
Какая досада! Мы попали в противоположные воздушные потоки - и нас несло туда, куда нам меньше всего хотелось. Думаю, что и немец чувствовал то же самое, и нашим взаимным желанием было одно - поменяться местами. Но поменяться никак нельзя! Но вот и земля!
Опустился я чуть не на головы фашистам - в окоп переднего края. Меня сразу взяли, отобрали пистолет, руки связали веревкой.
- Рус, тебе повезло, что нашего летчика занесло на вашу сторону, а то мы тебя прикончили бы! - Сказал на ломаном русском языке пожилой унтер - офицер и наглядно показал, как бы они это сделали: - Паф! Паф! И - капут!
Я не обратил на его слова никакого внимания, потому что смотрел в небо, где в это время разыгрывался трагический сюжет. Там трое моих товарищей сражались с пятью "Мессершмиттами".
Распознать самолет Нины было совсем нетрудно, ведь я прекрасно знал ее почерк полета и воздушного боя. И взглядом прикипел к нему.
Можно представить мое душевное состояние в те минуты! Сам я, пленный, связан, сижу в окопе противника. Вокруг меня - десятки вражеских солдат. Дымящиеся, запыленные, заросшие, они яростно смотрят на меня, охаживают каждый мой жест... А в небе - Ниночка, и на нее напало сразу двое... Вот уж действительно оставалось только воскликнуть словами нашей замечательной песни: "Почему я не сокол, почему не летаю?.. " Эх, почему я не сокол? Почему не в небе? Как бы я сжал штурвал машины и бросился на помощь любимой! Но что я мог сделать! Только всем сердцем посочувствовать ей и пожелать победы!
Между тем в вышине стоял рев. Восемь моторов работали на предельном режиме. Летчики вытесняли из них все, что могли. Короткие и длинные огненные стрелы распарывали ясную голубизну.
Клюнул носом и задымил еще один "мессер". Его подвел Ферапоня. Я готов был простить неудачнику - сопернику все неприятности, которые нанес он нам с Ниной. Ведь сбил врага! Теперь у немцев осталось только четыре самолета из восьми! А мы потеряли - мой. Счет в нашу пользу! И солидный!- Ура, Ферапоня! Молодец, Ферапончик! - Воскликнул я, протягивая вверх, к небу, связанные руки. - Так их, сукиных сынов!
Сильный удар по голове прервал мой восторженный крик.