Очнулся от того, что кто-то брызгал на лицо водой.
Он открыл глаза и увидел девушку, которая, склонившись над ним, тыкала ему в рот жестяную бутылку. Издалека, как из тумана, долетали ее слова:
- Пей, пей! Сейчас тебе станет легче...
- Ты кто? - Спросил Володя.
- Я Таня, - спокойно ответила девушка.
- Таня?.. Итак, наша... землячка... А я Володя... Владимир...
- Вот мы и познакомились, - сказала Таня и достала из кармана серый небольшой кусочек хлеба. - Вот на, съешь! Ты очень проголодался. И досталось тебе не сглазить, я видела...
Володя откусил немного, пожевал. Вкус хлеба окончательно вернул его в сознание. Он попытался встать, но Таня придержала за плечо.
- Не спеши... Сначала съешь!
Только теперь Володя понял, что ест хлеб чужой, совсем незнакомой девушки, которая, видимо, и сама голодная, потому что светится.
- Спасибо. Больше не хочу.
- Ешь! - Строго сказала девушка, отстраняя его руку, а потом достала платок и промокнула за ухом кровь.
Он пристально посмотрел на нее.
Небольшая, бледная, худенькая, как и все, кто оказался в фашистских лагерях, она не была красавицей. Из-под старого выцветшего берета выбивались белокурые, коротко подстриженные волосы. Нежная шея сиротливо, по -детски выглядела из-за широкого воротника нескладной, с чужого плеча, а в больших светло- голубых глазах затаилась тоска. Сколько ей - четырнадцать, пятнадцать? Еще почти ребенок, а горя, видно, видела немало.
Володя снова попытался вернуть ей кусок, но она не взяла.
- Нет, друг, оставь себе, а я уже обойдусь, - сказала твердо, с нажимом и медленно, без спешки пошла к своим подругам, которые вяло ковырялись лопатами в земле.
Здесь издалека донесся резкий окрик блокфюрера, и Володя со своим напарником поспешил взяться за носилки.
4
Что-то случилось.
Володя не сразу заметил неожиданное изменение в настроениях и поведении многих сотен, а может, и тысяч людей, которые работали вокруг. Густой беспокойный муравейник, что с утра копошился на разбомбленной станции, как-то медленно начал затихать, замолкать, пока наступила общая тревожная тишина.
И странное дело: среди этой тишины слышалась только приглушенная немецкая речь. Не обращая никакого внимания на то, что почти повсеместно прекратилась работа, иностранные рабочие - рабы позволили себе неслыханную роскошь опереться на лопаты, на вилы, на кирки и не работать, а стоять или вовсе сесть на кучи земли или на горячие рельсы, немцы - мастера, солдаты, мальчишки из гитлерюгенда, женщины - собрались в большие или меньшие группы и о чем-то тихо разговаривали. Даже охранники - эсэсовцы забыли о своих обязанностях и, сбившись в кучу, тоже тревожно о чем-то говорили.
Отдельно стоял Нушки. Плечи опущены, лицо бледное, в глазах - растерянность, испуг.
Никто не работал. Пленники не работали также.
Такого еще не бывало!
Заключенные осторожно опустили на землю тяжело нагруженные носилки, переглянулись. Куц повел глазами вокруг.
- Что это такое? Володя не знал, что ответить. При виде сбоку, на куче щебня, старого немца, приблизился к нему.
- Что случилось, мастер?
Старик медленно поднял большую седую голову. Его мясистые, изборожденные глубокими морщинами щеки намокли от слез. Володя с удивлением смотрел на него, не веря самому себе, потому что впервые видел, как немец плачет.
Оглянувшись, старик тихо сказал:
- Сегодня на фюрера совершено покушение... По радио передали...
На минуту Володя онемел.
- Не может быть!
- Но это так.
- Кто же совершил покушение? Американцы? Англичане?
- Гм... Что ты, парень!.. Какие там американцы!.. Свои!..
- Вот как! - Пораженный услышанным, Володя не удержался от восклицания. - И он погиб?
Затаив дыхание, ждал ответа. Неужели Гитлеру капут? Неужели пропал, сдох крупнейший в истории людоед? Ведь тогда все может измениться! Закончится война, выпустят из концлагерей обреченных узников, впереди постелится дорога на Родину!
Немец молчал. Только с глаз медленно катились слезы и, сбегая по вспаханным морщинами и заросших седой щетиной щекам, падали на его рыжие потертые штаны.
Володя подумал, что немец не расслышал, и спросил раз:
- Он погиб?
- К сожалению... То есть... Тьфу!.. Я хотел сказать - наоборот! - Вдруг со злостью воскликнул старик. - Не погиб он... Живой... Как передали позже по радио, провидение спасло его...Старик совсем запутался и, махнув рукой, отвернулся. Плечи опустились, дрогнули от рыданий. Володя задумчиво смотрел на его старчески сгорбленную спину.