- Ты играешь сильно, Володья... Я уважаю силу. И разум. Ибо разум - это тоже сила... Ты мне нравишься... Вот твой хлеб! - И добавил: - Но берегись!..
- В человеке еще должна быть порядочность, честность, человечность, доброта, - не сдержался Володя, принимая хлеб.
- Фу! Никому не нужные штучки! В мире существует сила и слабость - два качества. Других национал - социализм не признает. Я не признаю тоже! Сила - это единственная реальная вещь, с которой нужно считаться в этом мире! Понял?.. Иди!
Володя вернулся на свое место и, разломил хлеб, поделился им Таней, Янеком и профессором.
Между тем Гольбах стал на камень и стал пристально вглядываться в лицо заключенных.
- Кого он ищет? - Прошептала Таня. - Может, меня?
- Выискивает очередную жертву, - так же тихо, не меняя позы, ответил профессор Гловьяк. Карьер молчал. Все неотрывно следили за взглядом коменданта, и каждый ждал, что вот поднимется рука - и...
Чья же очередь?
Рука поднялась.
Гольбах ткнул веткой в направлении истощенного белокурого паренька.
- Вот ты! Ком гер!
Тот испуганно съежился, огляделся по сторонам, будто искал защиты, но, поняв, что никто не в состоянии помочь ему, медленно встал, вышел вперед. Это был невысокий и, видно, с опущенной головой юноша лет двадцати, со шрамом на щеке. Из-под шапки выбивалась копна волос. Одежда болталась на нем, как на вешалке, а на спине выпирали острые лопатки.
Подойдя, снял шапку.
Комендант спросил:
- В шахматы играешь?.. Но помни: неумение - не оправдание!
- Когда-то играл.
- Тогда садись, сыграем партию! Учитывая твою слабость, я дам тебе фору - слона... Или нет, туру... Но попробуй проиграть! Окажешься там! - И показал пальцем на пропасть, куда с вагонеток высыпали породу. - Выиграешь - получишь буханку хлеба!..
Шахматная доска уже была приготовлена. Узник мрачно опустился на камень.
Игра продолжалась совсем недолго. Видно, юноша умел только переставлять фигуры. В могильной тишине было слышно, как он тяжело дышит, сопит носом и подкашливает, часто вытирая шапкой пот со лба. Видно, был болен.
Не успев сделать и десяток ходов, он проиграл одну за другой две фигуры и пешки. А когда неожиданно потерял и ферзя, резко поднялся, и от слабости едва удержался на ногах.
Гольбах поднялся тоже.
- Как звать? - Спросил.
- Иван Кривеня.- Откуда?
- Из Советского Союза.
- Национальность.
- Белорус.
- А - а, партизан!
- Нет, я солдат.
- Все белорусы - партизаны... Я знаю...
Иван Кривеня поднял голову, твердо сказал:
- Если так, тогда я горжусь своими земляками!
Гольбаха передернуло. Красивое лицо мигом побагровело, стало злым.
- Хм, он гордится! - Передразнил юношу. - Подумать только - труп еще может чем-то гордиться!.. Возьмите его! Потому что мне противно его браться...
Эсэсовцы схватили узника под руки, потащили к обрыву. Он пытался сопротивляться, но сил у него было мало. Гольбах шел позади, на ходу вынимая из кобуры пистолет.
Парень остановился над обрывом.
Эсэсовцы держали его за руки, как распятого.
Он посмотрел вниз, - там тускло блестело горное озеро, ставшее могилой для многих таких, как он. Теперь настала его очередь! Пришел его смертный час!.. Через несколько секунд он будет лежать под водой, а завтра товарищи вывезут вагонетками новую порцию породы, и похоронит его там на веки вечные...
Гольбах отвел предохранитель пистолета.
- Братцы! - Закричал Кривеня вовсю. - Кто останется жив, Отомстите за нас!.. Да здравствует Родина!
Выстрела он не услышал. В последний момент перед его глазами сияло синее вечернее небо, виднелись далекие горные склоны, поросшие темно - зелеными елями, а в ушах звенела странная тишина, прорезана собственным неестественно высоким голосом...
С теми видениями он и упал в пропасть. Гольбах посмотрел вниз. Постоял немного. Затем, не спеша, положил в кобуру пистолет и, повернувшись к окаменевшим заключенным, сказал.
- Слабым нет места под солнцем! Выживает только сильнейший! Я не намерен кормить доходяг, из которых уже никакой пользы для рейха! Зарубите это себе на носу!
Заключенные молчали. Гольбах некоторое время молчал тоже, мечтательно глядя на густо- синее предвечернее небо и делая вид, что задумался, а затем медленно двинулся к выходу...