Володя тоже прибавил шагу. И вдруг рядом услышал девичий голос:
- Неужели будут бомбить?
Это была Таня. Тяжелые деревянные башмаки, слишком велики для ее ног, мешали бежать, и она отстала от подруг.
- Конечно, будут бомбить! Спеши в лес!
- А ты?
- Я?.. Видишь, мне в концлагере грозит смерть... А тут такая возможность!.. Поэтому иди за город, а за мной бежать не смей! - И он быстро шмыгнул в подворотню полуразрушенного дома.
Таня повернула за ним.
- Ты куда? Я же сказал - не смей! И ты погибнешь за меня! - Рявкнул он на нее, не останавливаясь.
Но девушка лишь махнула рукой.
- А может, и не погибну! Для меня это тоже счастливый случай!
Володя рассердился. Пакостная девчонка совсем не вовремя увязалась за ним. Для него воздушный налет - единственный из ста или даже тысячи шансов бежать и спасти жизнь, а ей же смерть, кажется, не грозит... Вот прицепилась!
- Заворачивай, говорю тебе! - Гневно воскликнул он. - И сама погибнешь, и меня погубишь!
Они бежали рядом. Таня хотела что-то ответить, но в этот момент сзади раздался резкий оклик:
- Стойте! Куда? Назад проклятые собаки! Это был Нушки. Запыхавшийся, вытаращив глаза, он мчался вслед за ними.
Беглецам не оставалось ничего другого, как поднажать вовсю вперед. Теперь бросить девушку Володя уже не мог. Он схватил ее за руку и, миновав подворотню, оказался в небольшом, заброшенном кирпичом, черепицей, разбитой мебелью дворе. Вокруг - руины, сплошные завалы. Только в стене дома, в противоположной стороне, зиял большой темный пролом.
- Туда! Скорее! - Крикнул Володя и помчался через двор, увлекая за собой девушку.
Нушки догонял их.
- Назад! Я перестреляю вас, грязные свиньи! - Заорал он еще сильнее, на ходу доставая пистолет.
Беглецы опрометью бросились в глубину полуразрушенного дома. Миновали одну комнату, вторую, третью... Звонко щелкали деревянные башмаки, хрустело под ногами стекло. Нет, в такой обуви тихо не пройдешь, не спрячешься, - будет слышен каждый твой шаг!
Володя схватил кусок хлесткой железной трубы, нырнул в дверной проем - двери были сорваны с петель - и притаился за стеной. Таня, запыхавшись, стала с другой стороны.
Оба замерли.
Через секунду послышались осторожные шаги. Нушки приближался осторожно, как опытный охотник. Видно, почувствовал опасность, боялся. Из его груди вырывалось тяжелое дыхание. Звонко треснула под сапогом черепица, и он тихо выругался.
После этого наступила тишина. Видно, Нушки размышлял, что делать. Беглецы молчали - и это его пугало. Где они? Здесь, за стеной? Или бежали?
Наконец он решился. В отверстии блеснул козырек высокой фуражки, появилась рука с зажатым в кулаке пистолетом.
В тот же миг Володя ударил по ней трубой. Нушки охнул, отшатнулся, а пистолет с лязгом покатился по полу. Тогда Володя ринулся к блокфюрерю и, как тисками, сжал руками его плотную шею. Обезумевший от боли и неожиданного нападения, Нушки попятился. Они оба упали и, извиваясь в смертельном поединке, завозились на полу, усыпанном битым кирпичом и разным хламом.
Таня сначала бросилась на помощь Володи, и вспомнила о пистолете и нагнулась, чтобы взять его. В этот момент раздался оглушительный взрыв... Всколебалась земля, задрожали стены, посыпалась штукатурка. Серая едкая пыль окутала все вокруг.
Девушка замерла. Неужели конец? Неужели эти тяжелые кирпичные стены упадут и раздавят их, как насекомых?
Но проходили секунды, а дом стоял, не падал. Выдержал! Еще потрескивал дрожал, вздрагивал, как во время землетрясения, но выстоял.
Гром взрывов начал удаляться.
Потрясенная, не веря, что живая, Таня схватила пистолет. В густой серой пыли следует что-то толком разглядеть. Слышалось только тяжелое дыхание и напряженный хрип двух обезумевших от ярости людей, звучали неразборчивые возгласы.
Кто сверху? Кто снизу?
Когда пыль немного развеялась, стало видно широкую спину блокфюрера. И тогда она нажала на курок.
В грохоте далеких взрывов и бабаханья зениток выстрела почти не было слышно. Только Нушки вдруг вздрогнул, обмяк и, закачавшись, затих.
Володя сбросил его с себя, встал. Минуту отдышался, вытирая рукавом орошенное потом лоб. Затем, не скрывая удивления, посмотрел на девушку, которая неподвижно, окаменело стояла над мертвым Нушки. Губы ее крепко сжаты, взгляд твердый, решительный, как у настоящего бойца, и только мелкая дрожь тяжелого "вальтера" в тонкой белой руке свидетельствовала о страшном напряжение и нервном потрясение, в котором она сейчас находилась.