Гольбах слегка покраснел и нахмурился. Это плюгавый польское щенок вызывает его на шахматную дуэль? На равных?
- Если ты проиграешь, я не расстреляю тебя, - сказал он, сделав ударение на слове "ты". - Садись!
Никто не придал значения этому. Жеребьевка, - и игра началась.
Профессор стал сбоку. Володя следил из-за спины Янека. Несколько сотен заключенных прильнули взглядами к маленькому шахматисту, который не побоялся стать на поединок с самим Гольбахом. Все желали ему победы.
Игра проходила в темпе, и первые десять ходов игроки сделали меньше чем за пять минут. Гольбах ходил небрежно, всем своим видом показывая, что это не более чем игрушка, прихоть взрослого человека, решившего поиграть с ребенком.
Но тринадцатый ход малого противника заставил его нахмуритись. Сделав "вилку" конем, Янек выигрывал слона.
Щеки коменданта взялись красными пятнами. Деваться некуда; этот клоп действительно обхитрил его и выиграла фигуру!
Принимая слона, Янек не смог удержаться от счастливой улыбки. На бледном измученном личике она расцвела, как подснежник.
Гольбах заставил себя тоже улыбнуться, но и улыбка походила скорее на уродливую гримасу, от которой пахнуло ледяным холодом. Увидев ее, Янек вдруг увял, наклонил голову и уже до конца партии не отрывал глаз от шахматной доски...
Солнце все ниже опускалось за далекий горизонт. Над горами пахнуло мягким предвечерней прохладой, смешанной с густыми запахами смолы и прелой букового листьев. Татры дышали извечным покоем и той невозмутимой величавостью, присущая горным пейзажам. А в карьере под внешним спокойствием бушевали незаметные, но грозные страсти. Заключенные не сводили глаз с игроков, сидящих вдоль большого плоского камня. Никто не проронил ни слова, никто не пошевелился. Казалось, это не живые люди, а высеченные из серого полосатого гранита статуи застыли в самых разнообразных позах - одни стояли, другие сидели, третьи полулежали...
Между тем на доске произошли важные изменения: Янек выиграл еще одну фигуру и, заблокировав короля противника на ферзевом фланге, подтягивал силы для решительного удара.
Гольбах кусал губы. Впервые он испытывал такое невероятное поражение. Ну, пусть Володя - это классный игрок, хоть и русский! Ну, наконец, пусть выиграл этот старик - он, как говорят, бывший польский профессор - математик! Но - малый!.. Этот желторотый воробышек!.. Ему, наверное, не больше двенадцати лет... И вот тебе раз - наносит поражение ему, опытному, натренированному шахматисту, коменданту, эссесовскому офицеру!.. Проклятье!
Комендант протянул руку, чтобы походить, но на минуту задержал над шахматной доской, будто в нерешительности, а потом вдруг смешал фигуры.
- Сдаюсь, - сказал едва слышно.
Янек радостно блеснул своими большими голубовато - серыми глазами и вскочил.
- Дедушка, я выиграл! - Воскликнул, бросаясь старику на шею.
Тот прижал малого и, не стесняясь слез, которые текли по худым, заросших щеках, целовал его в белокурую головку, в лоб, в глаза. Он все еще, кажется, не верил, что игра со смертью закончилась счастливо.
- Дорогой мой внучек! Ты молодец у меня! Пойдем! - Прошамкал старый и, одной рукой обняв его за плечи, а другой - зажав хлеб, повернулся, чтобы уйти на свое привычное место возле кучи камней, обтесывал.
Но тут раздался резкий окрик Гольбаха.
- Подожди, старик!
Профессор остановился, медленно повернулся.
- Что господин комендант хочет?- Я хочу, чтобы ты сыграл со мной еще одну партию!
- Но...
- Никаких "но"!.. Садись - и будем играть! Мое желание - закон для каждого узника
- Я не уверен, что во второй раз сегодня сумею отстоять свою старую голову, господин лагерфюрер...
- Ты не будешь играть на свою голову.
- О! - Обрадовался старик.
- Ты сейчас будешь играть на голову внука!
- На голову внука? Янека? - Профессор не поверил своим ушам. Он был потрясен услышанным. - Вы это хотели сказать?
- Да! Выиграешь - малый будет жить, проигрываешь - с ним будет то, что и со всеми!
Над карьером пролетели едва слышно многоголосые вздохи, напоминавшие глубинный подземный гул. Все заключенные были очень поражены нечеловеческой прихотью коменданта, - такого еще не бывало!
Профессор не мог сдвинуться с места. То, что он услышал, казалось ему невероятным, невероятным - оно не укладывалось в его сознание. Хлеб выскользнул из-под руки и упал под ноги. Старые глаза с ужасом смотрели, как мрачный комендант охранника расставлял на доске белые и черные фигуры.