- Я не буду играть, господин лагерфюрер! - Прошептал он хриплым голосом, прижимая мальчика к себе. - Вы не сделаете этого!
- Тогда я расстреляю вас обоих как саботажников! - Криво усмехнулся Гольбах. - Выбора, как видишь, у тебя нет, старик! Остается одно - играть! Ну!
Второй охранник дулом автомата подтолкнул профессора к шахматной доске.
Старик сел. Испуганный Янек снова встал у него сбоку. Мертвая вечерняя тишина нависла над притихшим карьером.
Гольбах сделал первый ход. Профессор ответил. Он пытался успокоиться, сосредоточить все внимание на том, что происходит на доске. Но это, видимо, было выше его сил. Голова тряслась, руки дрожали. Делая один из ходов, он перевернул несколько фигур, и Гольбаха пришлось самому ставить их.- Дедушка, не так! - Вскрикнул вдруг Янек. - Ты ошибся!..
Восковая рука старика с фигурой еще сильнее задрожала. Он помедлил, слезы затуманивали его зрение.
Это была первая видимая ошибка. За ней пришла вторая и третья...
Володя, который внимательно следил за игрой, понял - профессор проиграл. Сейчас комендант возьмет фигуру и сокрушит правый фланг черных.
Так и случилось. Одна за другой начали падать фигуры черных. И хотя профессор все еще пытался как-то изменить положение, цеплялся за малейшую возможность, чтобы оттянуть роковую минуту, когда его королеве будет объявлено шах, ничто уже не могло спасти партию.
Наконец наступил конец.
Гольбах сделал последний ход и тихо, как бы спрашивая, сказал:
- Ну, профессор, что дальше?
Старик измученными глазами посмотрел на своего палача и вдруг упал на колени.
- Господин комендант! Господин комендант! - Взмолился громко. - Меня застрелите! Меня старика!.. А мальчика не трогайте! Он мал еще! Совсем ребенок! Не берите грех на душу!.. Молю вас!.. Меня расстреляйте!..
Гольбах поднялся. Словно невзначай, процедил сквозь зубы:
- Заткнись, старик! Не мешай! Уходи!
Затем ловко схватил Янека за руку.
Парень заплакал, вырываться: понимал, что его ждет через минуту.
- Пустите меня! Пустите!
И Гольбах, несмотря на мольбы и плач, держал малого дальше, правой рукой расстегивая кобуру и доставая пистолет.
Увидев оружие, профессор быстро, насколько это было в его силах, догнал коменданта, бросился к ногам, мокрым от слез лицом прижался к блестящему голенищу сапога.- Господин комендант! Опомнитесь! Что вы делаете? Это же ребенок!..
Выстрел из пистолета в голову свалил старика на землю.
Над карьером зависла зловещая предгрозовая тишина. Заключенные, кажется, и не дышали. Словно приросли к своим местам. Только до боли сжатые кулаки и горящие взгляды свидетельствовали, что нервы каждого натянуты до предела.
Володя, сидя на камне, застыл в неестественно напряженной позе, с вытянутой вперед головой и опущенными вниз руками, - в позе спринтера, который приготовился к стремительному броску на короткую дистанцию. Он чувствовал, как в висках бурно запульсировала кровь, а сердце, казалось, хотело вырваться из груди, как птица из клетки. Если кто спросил его в этот момент, на что он способен, он, не колеблясь, ответил бы, что способен и готов на все, даже на смерть.
Две сотни заключенных замерли, как перед бурей, их сердца отказа переполнились страстной ненавистью, для которой мог быть один выход - взрыв.
В таком состоянии находились все.
Для взрыва не хватало искры.
6
Между тем, расправившись с профессором, Гольбах потянул Янека дальше. Охранники, не получив никаких указаний, остались стоять на месте, тоже пораженые неожиданным поступком лагерфюрер. Молчала внутренняя охрана, притихли пулеметчики на вышках.
И здесь Янек набросился на коменданта. Как бешеный, начал пинать его ногами, бить кулаком в живот, кусать зубами за руку.
Где взялась сила в маленьком, истощенном голодом теле? Где взялась смелость в детском сердечке? От осознания того, что его ждет близкая и неминуемая смерть? Или инстинкт самосохранения мобилизовал все духовные и физические силы и бросил на безнадежное сопротивление палачу?
Как бы то ни было, но боролся отчаянно. Когда не стало возможности драться и кусаться, начал цепляться за камни и за рельсы узкоколейки, швырял в лицо врагу свою нехитрую детскую брань...Преимущество, конечно, была на стороне взрослого. Гольбах ударил мальчик пистолетом, толкнул, оторвал от земли и быстро потянул на краю бездны.