Ли и Макден позволили ей с племянником пожить у них в доме — Коди уехал в столицу, и комната на чердаке освободилась. После стычки с Элманом Шайла ничего о себе не помнила, да и кто такой этот Элман для неё оставалось загадкой. Только имя своё не забыла, а кое-что узнала о себе от Лиэи. Женщина она строгая, но добросердечная. Правда, были подозрения, что её покровительница рассказала далеко не всё: соседи по деревне смотрели на Шайлу с презрением, многие не здоровались.
— Эй, когда вернётесь?! — девушка выскочила на улицу и обнаружила, что Ли и Пен уже сидят в телеге, готовые отправляться в город.
— К закату. Пока молоко сторгуем, пока по рынку прогуляемся, ещё к Коди заедем, — темноволосая шинарка проверяла поклажу. — Точно с нами не хочешь?
— Ты меня ради этого подняла? — Шайла нахмурилась.
— Сидишь целыми днями дома, дальше нашей улицы не ходишь, — ворчала Ли. — Молодая девка, а…
— Всё-всё, хорошего вам денёчка! — Шайла чмокнула Пена в кудрявую макушку и, помахав «гулёнам» на прощанье, побежала в дом.
Она действительно почти не высовывала нос со двора, а уж о поездках в город даже не думала, но и дома одна оставаться не любила. Макден уже несколько дней на рыбалке — вернется нескоро, Ли с Пеном уехали развлекаться… После обеда можно наведаться к Ёлке, забрать Бетти сюда — к Богине, как всегда, потянутся люди за исцелением, и помощь с малышкой её здорово выручит. Но чем разбавить гнетущую тишину до этого времени Шайла не представляла. Домашние дела не отвлекали от сотен вопросов, что плодились в её голове, превращаясь в тысячи. Шинарка ничего не помнила о прошлой жизни и очень боялась вспомнить. Ей казалось, что там — в неизвестности — скрывается что-то страшное, неприятное, отвратительное.
На улице блеяли козы, и Шайла поспешила выгнать из сарая их рогатую красотку.
— Даже коза и та гулять пошла, — девушка потеряла знакомый серый хвостик в стаде таких же хвостиков.
Ей хотелось выйти на улицу, поболтать с кем-нибудь или просто пройтись по деревенским лавочкам и вернуться с полной корзинкой покупок, но слышать недовольное цоканье в спину — невыносимо. Нет уж, лучше дома сидеть или вот — во дворе. Шайла устроилась на ступеньках крыльца и подпёрла щёки кулаками.
Хороший весенний денёк собирался, тёплый. Лето почти у порога, скоро люди на речку купаться пойдут, и Шайла сходит… Ночью, может быть.
— Доброе утро, — у калитки стоял круглолицый мужчина с пузиком.
— Доброе, — шинарка приветливо кивнула, но морально приготовилась отбиваться от едких насмешек.
Мужчина казался ей знакомым, и наверняка в этом знакомстве не было ничего приятного, иначе у Шайлы не скрутило бы живот до боли — гаденькое предчувствие.
— Я Дуфф, — представился гость. — Ты меня помнишь?
— Нет, — замотала головой, надеясь, что её ответа мужику хватит, чтобы унять любопытство и пойти на все четыре стороны.
— Ладно, — с какой-то непонятной Шайле горечью ответил пузатик. — Я тут вещи твои принёс, — он перекинул через забор мешок, — и ещё булок испёк, — повесил на калитку корзинку, накрытую чистой тряпочкой. — Ты прости меня, не держи зла.
Толстяк вразвалочку отправился прочь, а Шайла поспешила к калитке. Вкусные сдобные булочки, сладенькие. Девушка набивала рот мягким хлебом и вытаскивала из мешка вещи. Хорошие платья и рубашки недешёвые — неужели всё её? Она понятия не имела, кто этот увалень и за что он просил прощения, но обновкам и вкусностям была рада — тоже развлечение, когда другого нет. Решила примерить одно из платьев. В душный дом заходить не хотелось, и девушка спряталась от чужих глаз за сараем, чтобы переодеться. Её-то с улицы не видно, а для неё обзор хороший: пока разбиралась с вещью, к забору подошёл молодой высокий парень. Ух, красивый! Шайла засмотрелась. Он воткнул между досок калитки букет лиловых роз.
— Погоди! Эй! — на ходу завязывая шнуровку платья, девушка выскочила из-за сарая.
— Доброе утро, красотка, — губы парня разошлись в очаровательной улыбке. — Помнишь меня?
— Не-а, — Шайла пожала плечами. — Это для меня? — взяла в руки букет. Пах потрясающе и выглядел не хуже.
— Для тебя. Нравится?
— Дорогущий, — шепнула себе под нос, но гость услышал.
— Вижу, ничего не изменилось, — улыбка пропала, — ты по-прежнему всё оцениваешь монетами.
— Я?! — шинарка чуть не подавилась удивлением. — Нет, ты не так понял! Мне неловко, что ты принёс такие красивые и дорогие цветы, а я даже имени твоего не знаю… или не помню. Мы ведь знакомы, да? Как тебя зовут?