Глава одиннадцатая.
Сазати стояла рядом с лестницей, ведущей в морг, и, как следствие, она первой схватилась за пистолет, еда услышала выстрел, раздавшийся снизу.
- Дьявол! - Шептала она, - хоть бы выстрел был предупреждающим! Хоть бы!...
Тишина. Рядом с Сазати уже выстроились более десятка человек, и все ждали её указания, а ей не хотелось их давать. Внизу были её муж и подруга, которые могут быть убиты в любое мгновение, стоит допустить хоть одну ошибку, издать хоть один лишний звук. Но звуков не было.
- Слишком все там тихо...
Сазати дала знак, чтобы её ждали, и медленно, держа оружие наготове спустила на одну ступеньку вниз, потом ещё на одну, третья ступенька оказалась покрыта толстой коркой льда, и Сазати не полетела вниз только потому, что один из солдат, шедший за ней, схватил её за руку. Холод... Морг само по себе не теплое местечко, но там не должно быть так холодно. Сазати одну за другой преодолела каждую ступеньку на хорошо освещенной лестнице и увидела приоткрытую дверь, за которой сияла лысина Хея. Что то внутри Сазати дало позыв, чтобы забыть о ситуации и ринуться к нему, но этот чертов холод... В отличии от Арде, Сазати верила во все, то случалось в этом городе, и за прошедшие восемь лет работы в Юнивелле она привыкла к очень многим вещам, но этот холод был выше всего этого. Он не только замедлял кровообращение, заставляя конечности неметь и переставать слушаться, но и проникал куда то в глубину сознания, сеял там зерна страха, и даже паники.
Сазати беззвучно подошла к приоткрытой двери и распахнула её. Пистолет был на предохранителе, и поэтому, выпав из её рук, он не выстрелил.
В центре комнаты, рядом с прикрытом телом Арде, стояла женщина. Сказать стояла - слишком грубо, поскольку её ноги не касались пола, они парили в нескольких сантиметрах над почерневшим полом. Черный лед.
- Элравенд? - Вопросительно просипела Сазати, делая частые вдохи, но вопрос отпал сам собой, когда она увидела рядом с обездвиженным телом мужа мёртвую Элру. - Кто ты?
- Капитан Сайола, все в порядке?
Сазати отрицательно потрясла головой. А потом раздались выстрелы, много выстрелов. Но что пули сделают бесплотному призраку, который на глазах у Сазати одним прикосновением смог отключить полковника, трех его подручных.
Стены морга, и все предметы были заморожены. Холодом веяло отовсюду, словно это была холодная зима. Но лед был черным... Не белым, не голубоватым, а черным, и на замороженном стекле не вырисовывались снежные рисунки, все было ровным и гладким, как стекло, но черным.
Женщина, дьявольски похожая на Элравенд, терпеливо подождала когда каждый из желающих сможет выпустить пулю в морозильную камеру, что была за спиной. И потом, пока парализованная Сазати не могла двигаться, подходила к каждому из них, и у одного за другим отнимала самое ценное, что может быть у человека.
Черная тень медленным неспешным шагом передвигалась по городу. Узнать где эта тень находится не составляло особого труда - ведь повсюду за этой тенью таскалось великое множество "зверушек", некогда бывших людьми. Ирмили Лаендли, хотя никто не знал, как её зовут, проникнув в тело свей сестрицы и уже пролив кровь её мужа не пожалела сил на то, чтобы поднять на ноги два кладбища, что недалеко от города. Для неё преобразовывать мертвые тела оказалось значительного легче, чем ломать волю живых молодых людей, и уж тем более, супруга ненаглядной сестры. Их то души и пошли на это массовое "восстание", души преобразовались в энергию, которая для Ирмили была игрушкой. Души...
Было где-то восемь часов вечера, повсюду по-прежнему ярко горели фонари и прожектора, однако на улицах уже не осталось даже солдат - те, до кого не добрались руки Ирмили, рванули в противоположную часть города и искренне думали о том, как бороться с этим полу нематериальным созданием, свалившимся на их головы. И с холодом. В городе Юнивелл впервые за много лет выпал снег, черным снег...
Ирмили знала, где они все солдаты прячутся, она чувствовала каждое создание, наделенное жизнью, и никуда не спешила. Она вылавливала одиночек, тех, кто не успел спрятаться, и пила их. Ирмили, хоть и не материализовавшаяся полностью, все же была женщиной. Обнаженной симпатичной женщиной, бродившей по вечернему запустелому городу в окружении десятка уродливых омерзительных созданий. Такая персона не может не приковать к себе внимание, тем более - если ты потерялся, заблудился в этом городе.
Ирмили, не смотря на свое всеобъемлющее зазнайство, не любила лишних церемоний. Она не играла со своей жертвой, а для неё каждый был жертвой, не слушала их россказни, не любила, когда её молили о пощаде. Она просто подходила и прикасалась к тому, кто чаще всего или уже полз по полу, или стоял на коленях, или просто пятился назад. Одного прикосновения хватало, чтобы молодую красивую девушку превратить в бездушную куклу, и оставить её истекать слюной на асфальте посреди города.
Ирмили "выпила" не много. Может десяток-другой, и её уже начал было раздражать тот факт, что она по-прежнему не может обрести нормальное тело.
- Солдатики? Нет... Если я стану питаться солдатиками, то они убьют меня раньше, чем я смогу их одолеть... Ах вот! Чувствую! Испуганного ребенка! И рядом с ним парень, годочком двадцати! Пойдем? - Обратилась она к своим нелицеприятным компаньонам. - Пойдем!
Действительно, в паре улиц оттуда, на Сиреневой площади, единственной, где не горели фонари и стояла лишь пара прожекторов, находились двое мальчишек. Одни из них, тот, что постарше, сидел, прижавшись спиной к стене, держался за ногу, которую пробило куском здоровенной арматуры, незаметно выглядывающей из под маленького кустика, на который этот парень неудачно свалился. Рядом с ним, весь бледный и замерзший, прижимался к своему старшему брату мальчик лет пяти, решительно отказывающийся бросить брата и пойти искать помощь. Да и что ему объяснишь в пять лет. Кровь из колена уже практически перестала идти - жгут из детских подтяжек получился что надо, и нога вскоре практически онемела, руки стали липкими, силы были на исходе, царила слабость, холодно было вокруг, и старшему казалось что всё - пора думать как уговорить брата убежать отсюда.
Первым встрепенулся младший брат. Он оторвал голову от плеча брата, поднялся на ноги и выбежал в центр площади. Он увидел женщину. Красившую стройную женщину, которая плавными неспешными движениями двигалась в их сторону. Мальчишка радостно залепетал что-то и побежал к брату, стал будить его, но братик не открывал глаз.
- Он и не проснется, малыш. - Улыбнулась Ирмили, оказавшись за спиной перепуганного ребенка. Она нагнулась к нему и протянула руку. - Пойдем, я отведу тебя к твоему бра...
- Ирмили!!! - Раздался на безлюдной площади голос Элравенд, которая одной рукой держалась за фонарный столб. Она была... мертвая. Огромное красное пятно на голубой клетчатой рубашке, окосевшие мутные глаза, серая кожа. Телом Элравенд была мертва. - Ты себя странно ведешь, сестра, очень странно. Ты уже забыла смысл нашего с тобой проклятия?
- Что за... - Ирмили выпрямилась и повернулась лицом к улыбающейся сестре. - Элравенд? Ты что же это, решила продать свою душу демонам и присоединиться ко мне? Или... - Ирмили оскалила зубы. - Ты пришла отмстить? Да... Скорее всего тебя привела сюда месть. Очаровательно.
Элравенд опустила голову и глянула на сестру сквозь копну волос, свалившуюся на глаза. Она сделала несколько шагов вперед и поняла, что ноги её не держат - немудрено, ведь несколько часов прошло после того, как сердце встало, и весь этот путь, а это больше чем один километр, Элравенд прошла пользуясь исключительно сестринскими методами подпитывая себя чем-то... нематериальным. Она сама не знала, откуда в ней набралось столько знаний или навыков, но сюда её вела магия.. и ненависть. Трудно было сказать что сильнее, ведь Элравенд было за что отомстить сестре -за мать, именно за неё. За её оборванную жизнь, за убитого горем отца, умершего когда Элра училась на втором курсе, за всех людей, убитых или изуродованных ею, за тех кого она сводила с ума. Но не за Арде... Нет... Элравенд думала о нем так, будто он сидит по-прежнему у себя в кабинете, скрипит ручкой по листу и ждет её. Для Элры он не был мёртв. И никогда не умрет. Сосуд, что внутри, почти восстановился, осталось лишь заделать пару трещин.