Было шестое мая, чудесный день, в самый раз для прогулок. Реджинальд собирался пройти через Сент-Джеймский парк на Пэлл-Мэлл. Он отдал свой билет и направился к книжному киоску, на всякий случай; разумеется, это чепуха, ведь всем известно, что у них в продаже один Эдгар Уоллес. Однако... внезапно его охватило смущение, волосы стали дыбом, потому что шум всего вокзала, голоса пассажиров, носильщиков, машинистов, киоскеров и полицейских слились в один восторженный вопль: “Уэллард! Это Уэллард!”
“Ваше высочество, это Уэллард, – воскликнул начальник железной дороги, обращаясь к принцу Уэльскому, следуя, со шляпой в руке, за Его королевским высочеством мимо книжного киоска. – Вот он, сэр. Листает собственную книгу под названием “Вьюнок”.
“Уэллард! – прокричал носильщик глуховатой старой даме, за которой нес клетку с попугаем. – Автор “Вьюнка”. Вон стоит. Свою книжку читает”.
“Посмотри, вот какой он из себя! – проверещала одна школьница другой. – Вот каков собой Уэллард!”
И вдруг снова весь вокзал хором воскликнул: “Уэллард!” – и палец каждого указывал на него...
Или нет?
Взволнованный, Реджинальд потупился и покрутил головой. Взволнованно окинул взглядом стоявшую рядом женщину – от ступней до колен (безобразные колени), от колен до талии, от талии до шеи, до глаз. Глаза не замечали его. Они не отрывались от номера “Скетча”, колыхавшегося у него над головой. Глаза других также были безразличны. Никто не смотрел на него. Никто не говорил о нем. Никто не слышал о нем. Он был один, на необитаемом острове, со своим “Вьюнком”, которого никто, кроме него, не читал и не прочтет.
Но это тоже чепуха. Мистер Памп объявил Третий, Расширенный Тираж. Неужели мистер Памп лжет? Не может быть.
Киоскер обратил на него внимание.
– Вот эта книга прекрасно читается, сэр, – говорит он, протягивая между тем кому-то справа одиннадцать пенсов сдачи.
– Правда? – спрашивает Реджинальд, пытаясь скрыть волнение. – Хорошо раскупается?
– Очень неплохо... четыре шиллинга и шесть пенсов, – добавляет он, отдавая четыре пенса сдачи кому-то слева.
Как быть, размышляет он, если я сейчас повернусь и уйду, не купив “Вьюнка”, что подумает продавец? Что торговать этим Уэллардом безнадежно. Люди просматривают книгу, а затем покупают карманную расческу. Уж лучше Уоллес, на него всегда спрос. Но если я куплю “Вьюнок”... Я должен купить. Будущее “Вьюнка” зависит от этой минуты.
– Хорошо, попробую, – говорит Реджинальд, протягивая три монеты по полкроны. – На вид ничего себе.
– Благодарю вас, сэр. Завернуть вам книжку?
– Нет, спасибо.
Реджинальд собирается уйти.
– ... и пять будет шесть, и шесть, получится шиллинг, – рассчитывается продавец с новым покупателем, и Реджинальд, с сожалением поняв, что разговор о “Вьюнке” закончен, уходит.
И что теперь? Одно ясно, он не может идти пешком по Сент-Джеймскому парку. Писатели не разгуливают по лондонским паркам, держа в руке свое последнее произведение. А может быть, и разгуливают. В таком случае он не писатель. Он Реджинальд Уэллард, сельский житель, который приехал на денек в город, книгу он написал случайно, а этот экземпляр ему попросту всучили, и он не собирается расхаживать с ним по Лондону. Он возьмет такси.
Реджинальд помахал тростью, вскочил в машину и назвал адрес клуба. В клубе он спрячет эту чертову штуку под шляпой в гардеробе.
III
Клуб Реджинальда был политическим клубом. Чтобы стать его членом, нужно было принадлежать к одной из больших политических партий. Неважно к какой. Однако, возможно, говорить так о клубе несправедливо. Наверное, ближе к истине утверждение, что ваши политические взгляды не имеют значения, пока вы в глубине души полагаете, что они совпадают с устремлениями именно этой политической партии. Разумеется, если вы пишете в “Таймс” (как большинство членов клуба) и подписываетесь “Разгневанный Либерал”, вы вполне можете обнаружить, что говорите о Ллойд Джордже, или о Свободной Торговле, или о Земельной Политике совершенно то же самое, что член клуба, подписывающий свои послания “Истинный Консерватор”. Хотя нельзя отрицать, что в вопросах политики вы так же далеки от него, как Разгневанный Консерватор от Истинного Либерала. Другими словами, либералы остаются либералами, а консерваторы – консерваторами. Изгонять из клуба человека за то, что он верен своим взглядам, в то время как его Партия от них отошла, было бы несправедливо, если при этом он продолжает платить годовые взносы в размере двадцати гиней.