«Нет так нет» – подумал я, отвернулся и, закрыв глаза, стал вслушиваться в стучащие по крыше капли дождя. «Как же глупо тратить совместное время на ругань. Неужели откровенный разговор дает хуже результат? Хотя я же ни капли не лучше: редко перехожу на крик, слишком часто обижаюсь на мелочи и никогда не могу быть откровенным».
Размышления завели меня в запутанный лабиринт, из которого даже Ариадна не смогла бы вытащить. В центре лабиринта, куда неотступно вели все пути, проходил киносеанс ссор и обид, где в главных ролях снимались я и моя первая любовь. пригласил посмотреть Как обычно поссорившись, мы разбегались по домам и не виделись несколько дней, но потом один из нас все равно делал первый шаг к примирению. И сейчас ко мне приходит осознание того, скольких неприятных эпизодов можно было избежать, если бы не моё эго, требующие отстаивать свою мнимую правоту. Все могло быть совсем по-другому, если бы я просто мог поговорить, рассказав все, что меня тревожит, рассказать всю правду – но в те времена любой откровенный разговор внушал мне страха больше, чем Готэмская летучая мышь мелкой уличной шпане города. В последнее время я все чаще задумываюсь: если бы была возможность, отмотал бы я киноленту своей жизни назад? Хотел бы я вновь пережить те моменты, внося правки?
Погруженный в свой мир, думая о действиях, которые хотел бы исправить, я чуть не проехал свою остановку: прослушал объявление ее названия. Вовремя опомнившись, я вскочил с места и, растолкав стоящих рядом людей, буквально выпрыгнул из автобуса. Мой высококлассный артистизм был удостоен массы критических замечаний от пассажиров, которых я случайно потревожил. Водитель закрыл двери и автобус двинулся дальше по маршруту, я проводил его взглядом до ближайшего поворота. Я оглядел себя, боясь, что испачкался, но, к счастью, мое пальто и брюки были в порядке. Затем мои ноги, будто запрограммированные, повели меня на набережную, на которой я так часто бывал раньше. Выйдя на нее, я медленно, вкушая всю прелесть дождя, побрел вдоль нее.
Обычно многолюдная набережная сейчас была пуста из-за ливня. Из парка, находящимся по левую руку, доносились невыносимые крики ворон. Они свили гнезда на невысоких деревьях и распугивали прохожих. И я вспомнил, как их карканье мешало мне придаваться упоению при чтении «Преступления и наказания», когда нужно было убить лишние пару часов – в тот день нас слишком рано освободили в школе, а репетиторство начиналось только через несколько часов. Однако не все так просто было для моих пернатых друзей: мой интерес к книге превозмог все горести чтения на улице, среди которых не только вороньи возгласы, но и промозглая октябрьская погода. Четко помню, что тогда чертовы вороны сильно напоминали мне гарпий, которые изматывали самоубийц в лесу – тогда мысль показалось мне остроумной. Я отвернулся и пошел дальше.
Издалека уже виднелось мое любимое место в городе – скамья, находящаяся на овраге, с которого открывается вид на протекающую через весь город реку. От дороги скамья скрыта несколькими деревьями, которые будто нарочно посажены там для защиты, для создания чувства уединения у сидящего человека. Наверное, это самое живописное место моего угрюмого города. Подойдя немного ближе, я удивился, увидев силуэт девушки, сидящей на той самой скамье.
«Стоит ли?» – засомневался я, остановившись. Мне не очень хотелось нарушать ее одиночество, но я все-таки приехал с другого конца города. К тому же во мне бушевало какое-то чувство собственности к этому месту, будто оно принадлежало мне. Поэтому, избавившись от любого рода сомнений, я твердой поступью подошел. Стоя уже рядом с девушкой, вся моя решимость сбежала, как вор, увидевший полицию. К счастью, дрожь в коленях подстегнула меня, ибо я мог просто упасть – как бы это было позорно.
Я робко спросил:
– Прошу прощения, вы будете не против, если я присяду?
Девушка, к которой я обратился, была одета в серое пальто длиной до колена, в темные обтягивающие брюки и серые кеды. Темно-русые волосы, намоченные дождем, начали завиваться. Руки, скрещенные в пальцах, лежали на ногах, а на запястье правой руки виднелись серебряные Casio. Я незаметно улыбнулся, ведь когда-то точно такие же я подарил своей бывшей девушке.