— Какие люди? Профессора, что ль?
— И они тоже, хотя не об них речь. Детишки, Вьюн. Меня вот попросили за ними присмотреть, покуда лекарство для них готовят. Знаешь, Вьюн, у меня сердце растаяло, как я их увидел. Рады они мне, понимаешь? Вот такому — старому, брюхатому, в грехах закоснелому... Играют со мной, веселятся... Ох, Вьюн. Я уж порешил: останусь здесь. Найдутся ведь в ихней больнице дети, за которыми присмотр нужен? Ежли попрошусь, возьмут в услужение, а? Думаю, возьмут. Не убудет от них, от профессоров.
Свихнулся старикан. Как есть, свихнулся. Он ведь с его деньжищами может хоть сотню больниц накупить со всей сопливой ребятней, какая в них имеется...
— Дело ваше, — говорю. — А я пришел попрощаться. Домой поеду. Только давайте мое жалованье за последний сезон. Чековая книжка при вас ведь?
— Эх, Вьюн. Неладно ты решил. Чем тебе тут не жизнь?
— Не хочу. Муторно. Мне ихние порядки поперек горла. Давайте расчет, и простимся по-хорошему.
— Ну как знаешь. Не держу. Тут каждый сам себе решает, — говорит старый болван. — А расчет у нас будет простой. Помнишь, мы недавно ездили в Луазеро?
— Как не помнить.
Босс расстегнул рубаху и снял с шеи кожаный кисетик на цепочке.
— Вот, сынок. В этом, как его... Интырьбанке. Я сдал на хранение чемоданчик. Тут пропуск к личным сейфам, на нем номер. Шифр замка: А-11-12-0. Запомнил? Все, что в чемоданчике, — твое. Ежели перевести в наличные, миллиардов девять потянет. Бери. Мне оно ни к чему.
Тут у меня в голове помрачение сделалось. И очухался я на коленях, держу банковский пропуск на предъявителя, целую боссу лапу его гнусную, волосатую, и смеюсь, и плачу, и ни слова промолвить не могу, а тот ласково эдак меня по голове поглаживает...
10
Гравилет приземлился на задворках космопорта, между решетчатыми колоссами ремонтных доков. Трое людей в комбинезонах Разведслужбы вывели из салона босого желтолицего человечка в мятых шароварах и цветастой рубашке. Их ожидал плечистый человек в длиннополом синем одеянии с блестящими пуговицами.
— Здравствуйте, Патке, — сказал он. — Надеюсь, на сей раз вы не попытаетесь меня застрелить?
Человек промолчал.
— Мне поручено доставить вас на Золотую Канаву, — продолжил человек в синем. — Какие будут пожелания на сей счет? Куда именно вас отвезти?
— На Архипелаг, — проговорил желтолицый. — В Луазеро.
— Хорошо. Луазеро так Луазеро. Хочу дать один добрый совет. Избегайте встреч с Бонемом и его людьми. Предателей никто не любит, Патке. Они — ненадежный народ. А когда они перестают быть полезными, их участь предрешена. Вы меня поняли?
Человек поежился.
— Вижу, что поняли. Возвращаться не раздумали?
— Нет.
— Предупреждаю. Не вздумайте проболтаться. Никто не поверит, что вы гостили на небесах. Зато мы быстро узнаем о вашей болтливости. Тогда придется вас опять изъять и поселить в заведение для таких, как вы, болтунов. Держите язык за зубами. Ясно?
— Да.
— Пойдемте. — Он сделал приглашающий жест. — Не оглядывайтесь.
Чуточку помявшись, человечек зашагал по дорожке. Сопровождавший его мужчина в синем одеянии, отстав шага на три, вынул из кармана ампульный пистолет, прицелился человечку в бедро, нажал на спуск. Раздался глухой хлопок, словно ладонью по подушке. Человечек пошатнулся, припал на колено и медленно повалился на бок.
Патке очнулся на сиденье локомобиля. Машина стояла в придорожных кустах. Включенный двигатель дробно постукивал и шипел на холостых оборотах. К ветровому стеклу кто-то прилепил на мякише записку: «Луазеро слева от вас, в получетверти езды». На сиденье рядом с собой Патке обнаружил листок ежедневника, сложенный в несколько раз, причем в глаза сразу бросился заголовок:
«Пропавший магнат?
Нет!
Пропавший нищий!»
Развернув лист, Патке увидел, что это знаменитый ежедневник «Мы — против», издаваемый полуподпольной группой интеллектуалов «Мозговой бунт». Статья помещалась на лицевой полосе, прямо под девизом ежедневника «Мир спасет истина» и грифом «Экстренный выпуск». Вот что прочел Патке.