— Мы и так друзья, разве нет? — он руку протягивает, чтобы заправить ей за ухо выбившуюся прядь волос. Как когда-то. Когда-то он задержал бы ладонь на её щеке, когда-то хотел бы её поцеловать. Больше нет. — И можем общаться когда угодно.
Их называли Ромео и Джульеттой, но им нечего было делить и не против чего было идти. Может, будь у них причина противостоять миру, они не угасли бы так легко, позволив ему разделить их? Может, были бы до сих пор вместе? Не были бы, отвечает он себе. Их дороги слишком разные, даже если кажутся похожими. Она выбрала тот путь, на котором не было рядом его. Это было её выбором, и стоит ли её винить?
— Мы могли бы…
В воздухе повисает недосказанное предложение. Он понимает, о чём она, и знает, что для неё его понимание не секрет.
— Это было и прошло, Алис, — повторяет он. Улыбается снова, прежде чем, как когда-то, чмокнуть её в висок. Тогда это было обещанием большего. Сейчас — отказ в этом самом большем.
Прошлое должно оставаться в прошлом.
========== День 14. Test results || Результаты теста ==========
В номере заняться особо нечем. Занятия по интернету. Книга, наскучившая ещё вчера. Ноутбук с интернетом — в нём тоже надоело всё. За карантин надоело всё, что только могло надоесть.
За карантин не надоел только телефон с диалогом, который он сейчас открывает.
«Что ты сделаешь первым, когда придут результаты теста?»
Ответ приходит сразу же — похоже, Соня тоже сидит с телефоном в руках.
«Пойду гулять по территории. А ты?»
Даня улыбку сдержать даже не пытается. Зачем?
«С тобой пойду. Если позволишь.»
Её номер напротив, он увидел, когда их распихивали по одному. Ни через стенку поперестукиваться, ни в окно высунуться, чтобы поболтать. Остаётся только переписываться. Но ему кажется, он слышит, как она тихо смеётся. Смех скользит и в её сообщении — или это ему тоже кажется?
«Я тебе не то что позволю, я тебя с собой потащу.»
Тащить его не придётся — он и сам будет рад пойти.
Когда результаты приходят, когда им позволяют выйти из комнат, она почти сбивает его с ног, кидаясь ему на шею. Раньше они бы ни за что не демонстрировали при всех свою привязанность друг к другу настолько ярко. Раньше им некогда было настолько друг за другом соскучиться. Отпускать её из объятий не хочется.
— Пошли гулять?
Он кивает. Отпустить приходится, но её пальцы сразу сплетаются с его. Планы на то и планы, чтобы им следовать. Не то чтобы ему не хотелось.
========== День 15. Just walk away || Просто уйти ==========
«Никакой» тренер. «Гробовщик». Не умеет работать. Ни ума, ни навыков. Грубиянка и хамка, никакого воспитания. Она сжимает зубы и улыбается так, будто не знает про все эти обидные слова. Про десятки, сотни других, которые диванные критики выливают на неё с завидным постоянством. Пусть другие огорчаются, пусть другие не выдерживают — она выдержит. Она просто развернётся и уйдёт, даже если ей скажут это в лицо. В конце концов, она не доставит им удовольствия видеть её огорчение.
Горькие складки около уголков её губ он в который уж раз разглаживает поцелуями. Каждая её боль ему больна вдвойне.
«Бревно». Никуда бы не попал без грибов. Ни катать не умеет, ни прыгать нормально. Кому он вообще соперник, его и травмированный юниор победит при честном судействе. Он матерится сквозь зубы, стиснутые до скрипа, заставляет себя вспоминать это всё. Ярость придаёт не меньше сил, чем счастье. Нелюбовь тоже может сделать сильным, пусть и не так, как любовь. Любовь у него от неё, и ему хватает — от остальных всегда можно отвернуться. Можно уйти, наплевав на их недовольство.
Он уже научился злиться, но не обижаться. От ударов об лёд на теле синяки, и, когда она касается их бережно, и то больнее, чем от ядовитых тирад.
Пусть их пытаются задеть, как угодно. Пусть. Когда они порознь, удары почти достигают цели, но один взгляд — и плевать на всех тех, кто что-то там говорит. Пусть собаки лают — им не остановить их. Когда они рядом, они будут идти вперёд, кто бы что ни говорил.
А если кто-то снова попытается сбить их с пути, они всегда могут просто уйти.
========== День 16. Just another day || Просто обычный день ==========
Проснуться от поцелуя в щёку и хриплого «доброе утро, соня». Улыбнуться сонно, не разлепляя глаз, потянуться всем телом, и, выбравшись из-под одеяла, бросить быстрый взгляд за окно. Там холодно, туда выходить не хочется. Хочется утянуть любимую женщину обратно под одеяло и провести весь день с ней в обнимку. Нельзя. У них обоих есть обязанности. Заглянуть на кухню, чтобы поставить чайник, умыться, почистить зубы, зевая с зубной щёткой во рту и корча себе в зеркале рожи в перерывах. Позавтракать, сидя на кухне в трусах, с подтянутыми к груди коленями, одеться. Поцеловаться около машины — когда они приедут на каток, нельзя будет. Там их могут увидеть.
Всего лишь обычное утро.
Размять мышцы, разогреться до того состояния, когда всё тело ноет, требуя больше движения, больше усилий. Лёд, лёд, снова лёд — и воздух, в который он взмывает, отталкиваясь, раз за разом, вворачивается, вкручивается. Поймать её улыбку, улыбнуться в ответ широко, уверенно. Он сделает всё, что может, чтобы улыбку эту видеть чаще — и то, что не может, тоже сделает, тоже сможет, пусть и не так легко это будет. Пусть и не сразу получится. Зал, лёд, зал — набитые синяки болят. Пройдут. К чёрту их. Забыть о них. Забить на них. Как всегда. Выслушать всё, что ему будет сказано, и сделать вид, что послушается всего — не будет, конечно. Как, если красной нитью проходит через всю эту тираду то, что надо беречь себя? Чего он добьётся, если будет себя беречь? Сесть в машину, коротко сжать чужие пальцы перед тем, как поехать.
Всего лишь обычный день.
Приготовить ужин, теснясь вдвоём на небольшой кухне, то и дело целуясь и забывая о готовящейся еде. Выбрать за ужином фильм на вечер. Заварить чай и налить в две большие чашки, чтобы потом благополучно забыть о нём, оставив на журнальном столике, смотря фильм, наслаждаясь не столько происходящим на экране, сколько их сплетёнными пальцами, близостью любимой женщины. Задремать под конец, но проснуться, когда пойдут финальные титры, и потребовать пересказа концовки. Отправиться в постель. Уснуть окончательно, в обнимку, утыкаясь не в подушку — в чужое плечо.
Всего лишь обычный вечер.
Обычное утро, обычный день, обычный вечер. Обычное пробуждение, и обычные поцелуи, и обычная улыбка на любимом лице. Обычные прикосновения, в которых всё тепло, которое только возможно. Всего лишь обычный день — всего лишь обычное счастье. Нужно ли ему счастье необычное?
========== День 17. Grass cuttings || Срезанная трава ==========
Срезанная трава щекочет босые ступни — как не пройтись по ней? Соня улыбается Игорю, небу, солнцу, кружится, руки раскинув в стороны, как для объятий, яркая, светлая, открытая. Нараспашку не руки — нараспашку сердце. Сонечка, солнечная, солнышко.
Любит Соня тоже нараспашку, и как распахнутое сердце удержать?
Срезанная трава щекочет, если в неё лечь, если упасть, хохоча, после игры в догонялки. Если робко потянуться потом, чтобы кончиками пальцев коснуться его ладони, чтобы почти и незаметно. Незаметно Соня не факт что и умеет, она вся открыта миру навстречу.
Заслужил ли мир её, такую искреннюю, такую настоящую?