Если себя жрать изнутри, подбивает Алина, к добру это не приведёт. В доме уже есть одна собака, Масару, и она не поймёт, если её хозяйка начнёт строить из себя лайку. Ту, которая самоед. Обиду к чёрту, Нейт не заслужил.
Она даже говорит ему, в какой ресторан собирается с родителями, за пару дней до дня рождения, когда они бронируют столик. «На четверых», говорит администратор, и это правильно, нет ведь столиков на троих. Только вот тот, кого она хотела бы видеть четвёртым, за океаном, и, наверное, неправильно хотеть увидеть его тут. У него своя жизнь.
У него планы.
У него планы, наверное, очень важные, думает она к окончанию тренировок. Он в это время обычно писал что-то. Он бы в это время поздравил её с семнадцатилетием — но его всё ещё нет онлайн. Ну и ладно. Губы тронуть помадой, улыбнуться себе в зеркале — можно идти. Можно радоваться вечеру. Нужно сохранять оптимизм. Смотреть на экран телефона украдкой, надеясь на сообщение — нельзя.
Верить своим глазам, когда в дверях ресторана возникает тот, о ком все мысли, тоже нужно, хоть и не получается.
— Я же сказал, что у меня планы, — смеётся он, обнимает её так крепко, будто скучал так же сильно, как и она. От него пахнет его любимым парфюмом — её любимым его парфюмом — и от этого уютно и тепло, теплее, чем от любых кофт и пледов и климат-контролей. — Ты разве не знала, что самые важные мои планы всегда касаются тебя?
========== День 28. I turn the page || Я переворачиваю страницу ==========
— Что вы делаете, когда что-то идёт не так? Не на льду, масштабно.
Соня улыбается уголками губ. Игорю бы сейчас ответить, он со словами управляется не хуже неё, чаще даже кажется, что лучше. Но Игорь плечами пожимает, мол, не знаю, и на неё смотрит с улыбкой. Зараза. Придётся отвечать ей. Что может идти не так? Что масштабно может быть проблемой?
— Я знаю, что меня поддержат. Игорь. Родители. Тренеры. Мой парень. У меня лучшая команда поддержки, какую только можно пожелать, и я стараюсь отвечать им тем же.
— И всё же?
Это «всё же» сбивает с толку. Чего от них вообще хотят? Соня старается вспомнить про те моменты, когда ей действительно нужна была поддержка. Когда что-то шло не так. Когда было одиноко, и плохо, и грустно, и казалось, что — нет, что выхода нет, ей не казалось никогда. Всегда рядом был кто-то, кто помог бы. Обнял бы. Улыбнулся бы и поддержал бы.
— Когда что-то идёт не так, я полагаюсь на них, вот и всё.
— А как вы это что-то решаете?
Плечами хочется пожать, но Соня сдерживается. По-разному. Всегда иначе. Всегда по-новому. Ситуации бывают разными. Ладонь Игоря на талии — как напоминание и как опора. Поддержка, опять-таки. Напоминание о том, что бывает плохо. О том, что это плохо она всё равно переживёт, был бы он рядом. Были бы они все рядом, все, кто ей дороги.
— Я просто переворачиваю страницу. Начинаю всё с чистого листа.
Рисовать с нуля легче, чем перерисовывать, стирая десятки раз. Начинать с чистого листа — как рисовать заново ситуацию. Если её можно исправить, знает Соня, она это сделает.
Не зря ведь страница была перевёрнута.
========== День 29. In the fridge || В холодильнике ==========
Дверь на кухню закрывается плотно, никакие запахи не пропускает, Вова знает это наверняка — сколько раз уже пользовался этим, сколько раз закрывал эту дверь, чтобы квартира не пропахла едой и не приходилось потом распахивать окна, чтобы запах ушёл не за несколько часов, а быстрее. На этот раз у этой двери ещё одна функция.
Запахи не должны разбудить Женю.
В холодильнике — яйца, маргарин и плитка шоколада. Специального, для выпечки, купленного от Женьки тайком и спрятанного как можно дальше, как можно лучше, чтобы она точно не нашла. Нашла бы — попробовала бы, обязательно, и ему шоколада не жалко, но он другой. Не такой на вкус, как её любимый, который можно есть просто так. Ему не шоколада — её жалко. Фартук на голое тело, надпись Kiss me, I`m Irish красуется гордо на груди — Женя только ради этой надписи его и купила, и долго ухахатывалась, когда он его впервые нацепил, заявив в итоге, что он реально на ирландца и похож, и чмокнув его в щёку. Тесто замешивается легко и быстро, под нос себе Вова мурлыкает какую-то мелодию — кажется, это Ti amo, но он и сам не уверен — и плитку кромсает на небольшие кусочки. Так получается лучше, чем сразу покупать шоколадную крошку, уверен он. Его Женька заслуживает самого лучшего печенья.
Его Женька заслуживает вообще всего самого лучшего.
Кофе варится, пока печенье подрумянивается в духовке — Вова действует максимально бесшумно. Воскресенье, пусть поспит, убеждает он себя, хотя больше всего хочется не держаться на расстоянии от Жени, а зацеловать её, разбудить поцелуем, как сказочную принцессу, и целовать, пока не проснётся окончательно. На подносе устраиваются салфетки, блюдце с печеньем и чашка с кофе — одна ложечка сахара, щепотка корицы, как она любит больше всего — и Вова дверь открывает только затем, чтобы чуть в Женю не влететь.
— Так и знала, что ты тут, — улыбается она, тянется к нему, чтобы поцеловать в щёку, и печеньку с подноса стаскивает. — М, вкуснотища! Это ты мне сюрприз сделать хотел? Давай я в постель вернусь и мы сделаем вид, что я ничего не знаю?
Хулиганка. Руки заняты, но он умудряется чмокнуть её в самый кончик носа, прежде чем она убегает обратно в спальню. Ничего, на днях он повторит свою попытку устроить ей сюрприз, и постарается, чтобы это было успешно. Что ему сделать в следующий раз, блинчики? Кексики?
Главное, чтобы с шоколадом, который Женька так любит. В холодильнике ещё есть половинка плитки.
========== День 30. Her couch || Её диван ==========
Нет места, где ему не было бы хорошо, если это рядом с ней.
Ваня устраивается поудобнее. В квартире Саши, на её диване, он чувствует себя так, будто другого дома у него нет. Тут удобно, не сказать, чтобы иначе. Просто удобнее, чем где-то ещё. Правильнее.
Если это рядом с Сашей, он готов спать и на камнях, не то что на диване, да ещё и с постельным бельём. Пока что, правда, для постельного белья рано, на дворе день, и на телеэкране фильм, и Саша лежит сверху на нём, хотя места рядом хватило бы на двух таких же худеньких, как она. Пока что она целует его легко, походя, почти не отвлекаясь, куда-то в уголок губ. Куда-то, куда, не важно — он её губы ловит и целует её в ответ жадно, жаждуще, будто пьёт и не может напиться. Будто она — чистейший из источников.
— Давай фильм смотреть, — бурчит Саша, когда их губы снова перестают быть единым целым. Недовольно ли бурчит? Нет морщинки между бровей, нет искорок сердитых в глазах. Да и не отталкивает она его, всё так же лежит на нём, невесомая совсем для него. Тот вес, от которого он никогда не устанет, пусть хоть всю жизнь на руках её проносит.
— Ты интереснее.
Её щёки очаровательнейше краснеют от этих его слов. Она замечательная актриса, но не краснеть не умеет, и это и правда очаровательно. Особенно учитывая что он не врёт — ну что ему фильм? Она интереснее него. Она интереснее чего угодно на свете.
Если бы ему дали возможность быть где угодно в этот самый момент, он остался бы тут. Рядом с Сашей, на её диване.