Крепость превратилась в груду развалин.
Ольга же и не думала упиваться своим триумфом. Для нее это был всего лишь школьный урок. Когда-то она была ученицей, а вот теперь учила сама.
Она продолжала:
- Ты плохо пользуешься образными средствами языка. Помнишь, мы проходили это по школьной программе? Ты игнорируешь эпитеты, гиперболы, метафоры, сравнения, забываешь о них, а между тем именно в этом кроется богатство твоего языка, умение верно и лаконично выразить свою мысль. Вот как, например, ты скажешь о сосне? Или о соснах?
- О соснах? Ну, стройные они, как мачты... что еще... с толстой корой.
- А цвет?
- А-а... рыжие.
- А метафора?
- Метафора... Постой... свойства других предметов, кажется?
- Верно.
- Ага, ну, значит, так... на страже леса, может быть.
- Их высота, кроны? - не отставала Ольга.
- Высокие, с широкой... нет, с раскидистой игольчатой кроной.
- Не звучит.
- Да ты что! Как же сказать-то?
- А вот послушай. Я бегло, экспромтом. "Темно-зеленые капители рыжекорых корабельных сосен дружно подпирали сапфировый... нет, просто голубой небосвод, так что казалось, будто облака нарочно робко спускаются пониже, чтобы поиграть с ними, цепляясь за их макушки своими рваными молочными краями".
- Ух, ты! - восхищенно протянул Генка. - Здорово! Прямо тут же представляешь себе эти огромные стройные сосны, да еще с красной корой... Тебе бы писательницей стать, Ольга! А вот насчет капителей я не понял...
- Это верхние части колонн, на которых покоится свод. Они всегда шире самой колонны и выполнены орнаментально, в вычурном стиле, от Готики до эпохи Просвещения.
- Откуда ты это знаешь?
- Я много читаю, и не только Конан Дойла со Стивенсоном.
- Слушай, Ольга, какая же ты умная! Вот подфартит тому мужику, что женится на тебе.
- Мужчины не любят умных женщин, запомни, Геночка, так что мое будущее пока еще в далекой серой дымке. Но ты тоже будешь гораздо умнее, если перестанешь читать только про рыцарей и пиратов, а подружишься с Паустовским и Достоевским. Подойдут также Хемингуэй, Олдридж, Фолкнер, Гюго.
- Но романы о мушкетерах - это тоже классика, - пытался возразить Генка. - Да и Вальтер Скотт, и Жюль Верн... Разве их можно сбрасывать со счетов?
- Можно, друг мой, эти книги для определенного возраста. Тебя должны уже интересовать другие - те, что учат, а не развлекают. Пойми, ты читаешь о мушкетерах, о пиратах, любишь приключения, гонишься за убийцей по улицам городов, мчишься по волнам за своей возлюбленной или за сокровищами, но все это только воображаемый мир, в котором люди выступают всего лишь как марионетки. Тебе надо научиться видеть живых людей, познавать их души, чаяния, стремления. В тех, кто тебя окружает, должен видеть ты своих персонажей, а не в пиратах, маркизах и графах... Вот вроде и сюжеты у тебя острые, захватывающие, а люди убогие, бесцветные, будто в дымке какой... Ты должен глубже познавать характер человека, заглядывать в его душу, вникать в смысл его речей и подоплеку поступков. В этом тебе помогут не беллетристы, которыми ты бредишь, а другие, серьезные писатели.
- Те, о которых ты говорила?
- Да, и прежде всего Тургенев, Пушкин, Чехов, Толстой... да Горький, наконец, хотя его мало кто любит. У этих классиков должен ты учиться, если хочешь, чтобы мечта твоя воплотилась в жизнь. Вообще, Генка, читать надо все подряд, но должно при этом и уметь делать выводы: что здесь злато, а что пустая порода, нужно это тебе или нет. Фрэнсис Бэкон сказал по этому поводу: "Есть книги, которые надо только прочитать, есть такие, которые лучше всего проглотить, и лишь немногие стоит разжевать и переварить". Я вспомнила еще Ларошфуко: "Куда полезнее изучать не книги, а людей". Это он о тех писателях, которых я упомянула... Вот так... - сказала Ольга после недолгого молчания, - такие мои пожелания тебе. И пока ты не научишься владеть языком, не суйся ни в какие редакции, толку не будет. А захочешь узнать оценку своему творчеству - обратись в литконсультацию, они укажут на твои ошибки, но помни, там скажут то же, что говорила и я. Вот, кстати, пленка у тебя кончается, выключай. Береги эту кассету и почаще слушай. Отныне твоим учителем будет она.
Генка выключил магнитофон, подошел и обнял ее за плечи:
- Ольга...
- Ну?..
- Я так тебе благодарен, ты даже вообразить не можешь... Какая ты все-таки у меня чудесная!
- Не у тебя, Геночка. К сожалению или нет, но не у тебя.
- А у кого? - ревниво покосился на нее Генка.
Она озорно повела плечом:
- Пока ни у кого. Ну все, мне пора, заболталась я с тобой, а у меня дел еще - во! - жест ладонью поверх головы, - по самую крышу.
- Я провожу тебя! - вскинулся Генка, когда Ольга стала одеваться в прихожей.
- Не надо, дойду сама, - махнула она рукой. - Чего тут, три дома - и пришла. Ну, пока, Генка! Удачи тебе на твоем нелегком поприще! Да открой же дверь, замок какой-то дурацкий...
- Спасибо тебе, моя верная подруга... - растроганно проговорил Генка - растерянный, сам не свой, будто делал что-то не так. - Я никогда не забуду этого...