Спина не сказала спасибо. Зато сказал Егор, когда у него взяли в рот. Он кончил не слишком быстро, словно чего-то то ли не хватало, то ли наоборот всё было чересчур, но кончил ярко, до спазмов в ногах и хриплых стонов. А потом обмяк.
У Вильмана были красные глаза, как и у него, а ещё прокушенная губа. Никто из них не сказал ни слова, пока Слава усаживал Егора, как ребёнка, в ванную, делал пену и рукой проверял температуру. Потом он куда-то исчез и вернулся уже с кружкой сладкого чая.
Егор молча сюрпал крепкий чай, взяв кружку двумя руками, и наблюдал, как Вильман стаскивает остатки одежды и садится к нему. Он невольно вспомнил их первую встречу, когда ещё и знать не знал, сколько всего скрывает в себе этот человек, весь такой недоступный для простых смертных и одновременно свой в доску.
Тот расслаблено лёг на спину и откинул голову на бортик. Вытянувшиеся конечности обняли Егора по бокам. Было неловко, но, как ни парадоксально, уютно. Очень уютно.
Сюрп.
Егор заметил, что чай с мятой. Наверное, Слава нашёл в холодильнике листочки. Но сахар в чае с мятой? Извращенец он и в Африке извращенец.
Сюрп.
И что это было? Кажется, он разревелся. Ещё он кайфовал, принимая боль от этого человека. И он не осознавал, что говорит. В универе про такое не рассказывали. Где ты, когда так нужен, господин Выготский? Что скажешь на это?
Сюрп.
Вильман поднял голову и посмотрел на него. Их глаза, красные, а у Егора ещё и опухшие, скрестились в странном понимании, наверное, уж слишком глубоком. И это было настолько необычно и даже неуместно для обоих, что Вильман откашлялся, а Егор отвёл глаза.
Сюрп.
— Болит? — спросил Вильман.
Егор задумался и с удивлением осознал внезапное: болит и ещё как. Следы от прута жгло водой, внутри саднило. Но на душе было как-то... ватно, тупо и хорошо.
— Болит, — тихо пожаловался Егор.
— Сейчас я тебя подлечу. Но надо помыться. Потерпишь?
— Мм, — согласился Егор.
Вильман встал, забрал у него кружку и настроил душ.
— Ты голову мыл?
— М-м. — Егор кивнул.
— Хорошо. Кушать хочешь?
— Мм!
Слава весело фыркнул.
— Ты кроме «м-м» что-нибудь знаешь?
Его поставили на ноги и полили из душа, смывая пену.
— Угум, — улыбнулся Егор.
Вильман уложил его обратно животом на диван и стал мазать чем-то липким.
— Это та твоя штука? — спросил Егор.
— Какая штука?
— Пантенол?
— Да. Завтра уже будешь, как новенький.
— Магия какая-то. — Егор приподнялся на локте и внимательно посмотрел на сосредоточенного Вильмана. Это нормально, когда твой спонсор такой заботливый? Паша о таком не рассказывал. Скорее наоборот...
— Всего лишь химия, — ответил Вильман. В этот момент он был Славой Батьковичем, серьёзным дядей с сединой в волосах.
Егор упал обратно грудью на подушку. Было приятно, что такой занятой мужик, как Слава Батькович, мажет ему царапки какой-то штукой, от которой всё мгновенно заживает, да ещё и так аккуратно.
— Слушай, а ты Станислав или Владислав?
— Вячеслав.
Егор хохотнул.
— Что смешного?
— Имя у тебя дурацкое.
— А Станислав, значит, не дурацкое?
— А что не так со Станиславом?!
Когда Вильман закончил с его спиной и ногами, то остановил собирающегося вставать Егора.
— Я ещё кое-что не полечил.
Егор закатил глаза. Ну уж нет, лечить своё потрёпанное очко он будет сам.
— Не надо, я справлюсь.
— Ш-ш, не спорь.
— Сам не спорь! — взбрыкнулся Егор, однако подняться не попытался. — Дай я сам.
— Чего ты стесняешься, я там уже всё видел. — И припечатал: — Лежи давай.
Пока Вильман готовил своё снадобье для больной жопы, Егор тихо лежал и дулся. Одно дело, когда тебе там пальцем дрочат или член суют: это типа вынужденная необходимость в их с Вильманом случае, другое дело — мазать кремчиком после. Наверное.
Вильман раскрыл ему ягодицы и отчего-то застыл, разминая их в стороны. Из-за этого растревоженный анус неприятно тянуло. Или приятно?
Егор молча сносил это унижение, прикрыв веки. Пускай этот делает, что хочет. Он же тут платит, верно? Тем более, это так... необычно.
В животе начал завязываться узел. Ничем не прикрытую, такую беззащитную и трепещущую дырку обдувало прохладой. Егор пытался сжаться, но его растягивало в стороны, и он прекратил попытки. Дырочка медленно подчинилась, раскрываясь, и тогда по ней скользнуло горячее и мокрое.