– Я зря трачу с вами время, – злобно пробормотал незнакомец.
И, не говоря больше ни слова, он резко развернулся, вышел из гостиницы и направился к поджидавшему его экипажу.
Собрав со стойки монеты, Нед направился в кабинет. Он положил руку на плечо Лиззи, отчего той сразу стало спокойнее, и они вместе наблюдали затем, как экипаж с грохотом выехал со двора гостиницы, свернул на дорогу и покатил в сторону деревни и железнодорожной станции.
– А мистер Смит был прав, когда сказал, что кто-то, возможно, будет наводить справки об учительнице, – промолвил Нед.
Его жена зябко поежилась.
– Слава Богу, что мистер Смит не попросил нас лгать в обмен на деньги, что он дал тебе, – сказала женщина. – Не думаю, что нам было бы легко обмануть этого человека.
Просьба Смита, с которой тот прошлым утром обратился к хозяевам, была простой и прямолинейной. Он положил на стойку десять фунтов и очень вежливо сказал Неду:
«Вам наверняка будут задавать вопросы. Вы можете спокойно ответить, что учительница наняла меня для того, чтобы я сопроводил их на станцию и посадил в лондонский поезд. Но я был бы весьма признателен вам, если бы вы как можно неопределеннее описали мою внешность».
– В некотором роде мы все же солгали, – заметил Нед. – Мы сказали этому господину из Лондона, что во внешности мистера Смита не было ничего примечательного.
– Но это действительно так, – отозвалась Лиззи. – Во всяком случае, ни его рост, ни черты на себя внимания не обращают.
– И все же было в его внешности что-то… – Нед не договорил, его слова так и повисли в воздухе.
Впрочем, в словах не было необходимости. Они оба уже давно работали в гостиничном бизнесе и научились довольно точно разбираться в человеческих характерах. В самом деле, было во внешности мистера Смита что-то неуловимо опасное. Однако учительница, похоже, вполне ему доверяла, и это послужило для хозяйки гостиницы хорошим знаком. Впрочем, и во внешности самой учительницы было что-то примечательное.
Лиззи почувствовала в этой женщине какую-то удивительную решимость и силу – такие черты люди наблюдательные, как правило, подмечают у самок животных, когда их потомству угрожает опасность.
Подняв руку, Лиззи накрыла ладонью ладонь мужа.
– Хватит думать об этом, дело кончено, во всяком случае, в той части, которая касалась нас с тобой, – промолвила она. – Отрадно, что мы внакладе не остались, так что жаловаться нам не на что. Согласись, мы весьма недурно заработали.
– Да уж, что верно, то верно, – кивнул Нед.
– Так что же тогда тебя до сих пор волнует? – спросила Лиззи.
Владелец гостиницы глубоко вздохнул:
– Безумно мне любопытно, отчего же этот мистер Смит все-таки не попросил нас солгать. Увидев, сколько деньжат он мне отвалил, я сразу же решил, что он попросит меня вообще ничего не говорить о нем, об учительнице и ее ученицах.
– Ну да, а вместо этого он всего лишь попросил свести описание его внешности к минимуму, – закивала Лиззи. – Это действительно любопытно, ты не находишь? Десять фунтов – немалая сумма за столь простую просьбу.
– Может быть, Смит хотел, чтобы приезжий из Лондона узнал о том, что учительница наняла для своих учениц телохранителя.
– Это еще зачем? – недоуменно спросила Лиззи.
– Возможно, для того, чтобы предупредить незнакомца, – Нед задумчиво почесал в затылке. – Но есть и другой вариант. Не исключено, что Смит пожелал отвлечь внимание этого лондонского модника.
– Я по-прежнему не понимаю тебя, Нед, – призналась Лиззи.
– Вот ты представь себе голодного тигра, который подкрадывается к отаре беспомощных овечек, – стал объяснять Нед. – Единственный способ отвлечь его и не дать совершить убийство – это поднести прямо к его носу более соблазнительную дичь.
Лиззи крепко сжала его пальцы.
– Тебе было необходимо использовать слово «убийство»? – спросила она.
– Да нет, это всего лишь выражение такое, фигура речи, знаешь ли, – поспешил успокоить ее муж.
– Хотелось бы мне в это поверить. – Лиззи вздохнула. – Надеюсь, мы с тобой больше никогда не увидим никого из этих мужчин.
Глава 11
– Голубое и зеленое платья очень идут Эдвине и Теодоре, – объявила Конкордия.
Она посмотрела на девочек и на миссис Оутс:
– Разве вы не согласны?
В ответ все дружно закивали.
– Замечательно, – подтвердила миссис Оутс, с теплой улыбкой разглядывающая Эдвину и Теодору. – Эти цвета удивительно подходят к их чудесным светлым волосам.
Прижимая к себе платья, Эдвина и Теодора вертелись перед зеркалом, любуясь собственным отражением. Их юные личики светились от восхищения. Ханна и Феба стояли позади них, ожидая своей очереди подойти к зеркалу.
Было пять часов пополудни. Большую часть платьев, которые накануне утром заказали у портнихи, еще не привезли, но, как выяснилось, и тех нарядов, что были уже готовы, довольно для того, чтобы девочки пришли в полный восторг. Оно и понятно: давненько юные красавицы не имели столько обновок.
Вдобавок ко всему миссис Оутс съездила в один большой магазин на Оксфорд-стрит и вернулась оттуда нагруженная коробками с туфельками, шляпками, перчатками и бельем.
Данте и Беатриче, которые уже успели стать постоянными спутницами девочек, на время отправили в холл, чтобы собаки по неосторожности не испортили новые наряды. Все присутствующие в комнате буквально светились от восторга, то и дело охали и ахали. Лишь Феба была исключением. Девочка вызывающе стояла в стороне, одетая в свои дешевые мальчишеские штаны и рубашку, с которыми не расставалась со дня приезда.
– Вы были правы, когда выбрали для Ханны желтый и коричневый цвета, – сказала миссис Оутс, удовлетворенно глядя на Ханну, которая наконец-то смогла приложить к себе платье, стоя перед зеркалом. – Они удивительно подходят к цвету ее глаз.
– Какие на подоле замечательные оборочки, – проговорила Ханна. – Как бы мне хотелось показать платье Джоан!
Конкордии не понравилась печаль, зазвучавшая в голосе ее подопечной.
– Не беспокойся, – ласково промолвила она. – Джоан очень скоро увидит твой новый наряд.
Лицо Ханны засияло от радости.
– Как было бы здорово, если бы у Джоан было такое же платье! – воскликнула она.
– Не думаю, – заметила Эдвина. – Во всяком случае, до тех пор, пока она в Уинслоу. Там же все ученицы должны носить эти ужасные серые платья, и тебе это отлично известно.
– Да, но когда ей исполнится семнадцать лет, она уедет оттуда и сможет носить такое платье, как у меня, – настаивала Ханна.
– Джоан станет гувернанткой или учительницей – как и большинство девочек, которые учились в Уинслоу, – безжалостным тоном промолвила Теодора. – А женщины этих профессий никогда не носят красивые платья.
Верхняя губа Ханны задрожала, она несколько раз моргнула.
– Прошу тебя, моя милая, не плачь, – проговорила Конкордия, вкладывая в руку девочки носовой платок. – Как только все неприятности улягутся, мы непременно позаботимся о Джоан.
Ханна вытерла навернувшиеся на глаза слезы.
– Благодарю вас, мисс Глейд, – прошептала девочка.
– А теперь давайте продолжим примерку, – предложила миссис Оутс. – Возьми вот эти милые туфельки. – Она протянула Ханне пару бледно-желтых туфель с пуговками. – Они отлично подойдут к твоему платью.
Конкордия взглянула на Фебу:
– А что ты скажешь о розовом платье?
Феба, сделав гримасу, взглянула на платье.
– Не хочу я носить платья, – заявила она. – Мне больше нравятся брюки.
– И они действительно тебе очень идут, – спокойно заметила Конкордия. – Можешь ходить в брюках, когда захочешь. Но если вдруг тебе вздумается переодеться, ты бы хотела надеть это розовое платье?
Несколько успокоенная тем, что никто не собирается силой отнимать у нее брюки, Феба критично осмотрела платье, о котором говорила Конкордия.