Голова пошла кругом от такого смешения «я», сознание судорожно пытается перетасовать ощущения, словно неумелый игрок колоду, то и дело роняя карты. Потом еще и еще сон, затем следующий, раз за разом меня захлестывали Катины переживания. С каждым разом воспринимается все легче, но усталость взяла свое - выжатый, как джинсы в центрифуге стиральной машины «Bosch», устало добрел до кровати и отключился.
+++
Сквозь дрему ощущаю, что меня трясут. Словно через толстый слой ваты расслышал взволнованный голос Кати:
- Женя, Женечка, вставай быстрее.
Еле разлепил веки, все-таки сильное у них снотворное, и промямлил:
- Что?
- Быстрее вставай! Женя, ну просыпайся же! - взмолилась она.
И ее волнение вдруг плеснуло, словно стакан холодной воды в лицо. Я вздрогнул, встряхнулся, начал приходить в себя. Наверно, если бы не продолжающее действовать снотворное, жена просто затопила бы страхом, а так, напротив, ей передалось мое сонное спокойствие.
- Что случилось, хорошая моя?
- Я толком не знаю. Сама недавно проснулась, прошлась по коридору. И вдруг этажом ниже взрыв и грохот, а потом крики, ругань. Там целая толпа. Испугалась и прибежала тебя будить.
- Все правильно, молодец, не бойся, сейчас разберемся.
Катя спрятала лицо у меня на груди, прижалась.
- А вдруг это «Борцы за чистоту человека» узнали, что и здесь делают запрещенные процедуры? - шепотом спросила она.
- Все может быть, - ответил я как можно спокойнее, - но по-любому надо уходить.
Катя еще сильнее попыталась вжаться в меня.
Надо действовать, и как можно быстрее.
Катя то ли поняла, то ли «услышала», метнулась к шкафу, достала наши вещи.
Палата была, оказывается, звуконепроницаемой - за дверью сразу по ушам резанула ругань, по этажам разносился грохот, треск вышибаемых дверей. Мы медленно пошли в сторону выхода, помня, что находимся на пятом этаже.
Меня качнуло, вдруг почудилась вылетевшая дверь и выскакивающий из палаты рослый детина с огромным топором. Я вздрогнул от невнятного, какого-то потустороннего рева. Детина, страшно пуча бешеные глаза, рубанул наискось, алчно слизнул брызнувшую кровь с лезвия... Катя прижала ладони к губам, вытаращила глаза... Похоже, это такой яркий страх перепуганной жены, она, к сожалению, успела насмотреться репортажей о погромах больниц, где поначалу открыто проводились такие операции. Тогда-то и появились «Борцы за чистоту человека», вначале они ограничивались угрозами и битьем стекол, но буквально через пару месяцев начали уничтожать оборудование, взрывать больницы и убивать «нелюдей», способных пойти на ТАКОЕ. Заразу они решили выжигать сразу, дабы ТАКИЕ ее не распространяли на «нормальных» людей.
Практики «отключения» мы не усвоили, и теперь ее удивительно яркие эмоции с воображаемыми сценками захлестывали меня. Но слишком уж, слишком... Я напрягся, ухватив Катю за руку, взглянул в глаза. И разом цветными брызгами рассыпались страшные картинки. Она улыбнулась сквозь слезы. А мне сразу же пришла здравая мысль, что единственный способ пройти сквозь разогретую спиртным и наркотиками толпу - это сойти за своего.
Справа дверь на лестницу, но отломать перила едва ли хватит сил. Пришла не своя мысль: «А может, лучше стул разломать?»
«Какой стул?»
- Вот, возле лифта, на нем охранник еще сидел, - ответила Катя вслух и недоуменно подняла брови. Но разбираться, что сказано вслух, что молча, некогда.
Я уперся в сиденье и через пару минут отломал все ножки. Вручил две Кате и постарался придать лицу выражение тупое и злобное. Легкие пустотелые трубки, конечно, оружие никчемное, но как имитация сойдет. Мысль, что лучше спрятаться, отмел сразу, тем более она явно не моя. Нужно дождаться, пока мародеры доберутся до этажа, улучить момент и слиться с толпой. Пожалуй, надо бы тоже что-нибудь сломать - для «полноты образа». В ближайшей комнате опрокинул телевизор, расшвырял все, до чего дотянулся.