– Да, мистер Элк, обидели, и я уверена, знаете чем.
– Мне очень жаль, обычно я не так навязчив.
«Ой, да ладно!» – съязвила она про себя.
– Меня ждут кузины. – Она заметила Кей и Мен у стойки портье.
– Да, мэм. Я оставлю ваш багаж Марии, нашему регистратору, – пояснил он, – она распоряжается расселением приезжающих и отнесет ваши вещи в номер. Счастливо оставаться.
Он понес ее чемодан к стойке портье. Джулианн посмотрела ему вслед. Бобби еле заметно прихрамывал. «Но каковы бы ни были его раны, он их заслужил», – решила она.
Она подождала, пока Бобби покинет холл, и подошла к кузинам.
Лица их горели нетерпением.
– Так вот что тебя задержало, – констатировала Мен.
– Кто это? – спросила Кей, хитро улыбаясь.
– Это сеньор Бобби, – произнес незнакомый, с резким акцентом голос. – Он сам построил это ранчо.
Джулианн повернулась – это была регистратор Мария, латиноамериканка судя по акценту.
– Красавчик, – протянула Кей.
– Женатый, – быстро вставила Джулианн. – Сама видела кольцо.
– Нет, нет, нет, – возразила Мария, замахав пухлыми ручками. – Сеньор Бобби не женат. Уже нет, – и она перекрестилась.
Эта новость как кулаком ударила Джулианн. Ей стало жутко стыдно.
Бобби Элк не был мошенником, он был вдовцом.
Всю дорогу до конюшни Бобби проклинал себя. Как мальчишка, клюнул на нижнее белье Джулианн Маккензи, попался на эти сексуальные маленькие штучки... А потом коснулся приятной, ирландской кожи. Которую до боли захотелось поцеловать.
Вот идиот!
Не переставая обзывать себя последними словами, Бобби прошел через конюшню, соединенную крытым переходом с его кабинетом, и подошел к компьютеру, налил себе чашку кофе, передернул плечами, чтобы сбросить напряжение, и оглядел захламленную комнату. Майкл, его племянник, опять устроил кавардак.
Бобби попробовал кофе, сделал свирепое лицо и выплюнул коричневую мерзость себе под ноги.
За спиной раздалось хихиканье.
Он обернулся и уставился на племянника. К своим двадцати пяти Майкл Элк превратился в настоящего чироки, притом чертовски красивого чироки! Он умел прокрасться в комнату неслышно и незаметно, но варил самый отвратительный кофе на свете.
– Ты решительно настроен, дядя?
– Я обидел одну нашу гостью.
Майкл налил себе кофе и осторожно отхлебнул.
– И что же ты сделал?
– Я прикоснулся к ней. Немного более фамильярно, чем хотел.
– К кому – к ней?
– К симпатичной рыжей головке. Она только сегодня приехала и сначала показалась мне довольно приветливой. Но почему-то очень расстроилась, когда выяснилось, кто я такой. Кажется, она подумала, что я воспользовался своим положением.
Племянник задиристо ухмыльнулся:
– А ты не воспользовался?
Бобби покачал головой – иногда Майкл выражался как глупый подросток. Что ж, у него вся жизнь впереди, не то что у Бобби. Бывали, конечно, моменты, когда он воодушевлялся, приободрялся, но, по большому счету, он чувствовал, что внутри у него все умерло.
Умерло, как его жена.
Отрезано, как его ампутированная нога.
– Это нормальное желание, дядя, искать женщину своей мечты.
– Я не ищу возлюбленную. – Он не собирался делить свое тяжело ступающее, изуродованное тело с первой встречной. Да, он предприимчив и спортивен, но секс – это не езда верхом, не пробежка по пыльной дорожке и не гимнастические упражнения.
– Извинись перед ней, – подсказал Майкл.
– Я извинился. – И теперь единственное, что оставалось, – это всячески избегать встреч с Джулианн Маккензи. – Я хочу ненадолго заскочить домой, так что увидимся позже.
– Дядя!
– Да?
– Ты хороший человек.
Бобби смутился. Он любил этого мальчугана, в его воспитание он в свое время вложил массу усилий.
– Я совсем не такой уж воин, как ты думаешь.
– Нет, именно такой.
Они немного помолчали, разглядывая друг друга, а потом Бобби вышел на улицу. Он остановился на тропинке, ведущей к летнему коттеджу, и поднял глаза к небу, разглядывая фигуры, созданные облаками. Нет ли среди них волка или оленя? Если есть – это хороший знак: эти звери в некотором роде его покровители.
Ничего не увидев, Бобби опустил глаза и решил срезать путь прямо по газону, но вдруг, в нескольких метрах от себя, увидел ее, и она направлялась прямо к нему.
Это называется: избежал Джулианн Маккензи!
Волосы окружали ей лицо словно огненным ореолом. Он вдруг вспомнил, кто он есть.
Роберт Гаррет Элк из Эй-ни-уоу-ди, племени Красной Краски. Неудивительно, что цвет ее волос очаровывал его. В старину члены его клана использовали красную краску для привлечения дамского внимания.
Ее рыжие волосы околдовали его.
– Бобби, – тихо позвала она.
Он остановился.
– Я должна извиниться перед вами.
– Нет, не должны. – Он сунул руки в карманы. Какая же все-таки она маленькая, просто воздушное создание, а не женщина.
– Но я нагрубила вам, – настаивала она.
– Все в порядке, я это заслужил.
Она помолчала.
– Произошло недоразумение. Я увидела у вас на руке кольцо и решила, что вы все еще женаты.
– О! – Бобби и сам не мог объяснить, почему до сих пор носит обручальное кольцо, которое вручила ему Шэрон. – Это логичный вывод, мисс Маккензи.
– Джулианн, – поправила она. – Я очень сожалею о вашей жене.
В душе у него все замерло, омертвело. Он не смеет забывать боль и чувство вины, которые возникали всякий раз, как он вспоминал Шэрон.
– Благодарю вас.
– Я разведена, – воспользовалась она случаем.
– Это хорошо или плохо?
Она пожала плечами:
– Не знаю, я еще не решила.
– Что же привело вас в Техас?
– Мой день рождения.
Она сделала кислое лицо, а он поймал себя на том, что улыбается.
– Это так плохо?
– Мне исполняется сорок!
Он так примерно и думал. Хотя для своего возраста выглядела прекрасно.
– Переживете. Я пережил, два с половиной года назад.
– Вы – мужчина, вам к лицу седина.
– Пойдемте, я провожу вас до коттеджа.
– Мои кузины решили устроить в мою честь пикник, – сказала она, идя с ним рядом.
– Черные воздушные шарики и сладкий пирог с кремом в виде надгробной плиты?
– Именно. – Она остановилась и взглянула на него. – А что вы делали на свое сорокалетие?
Он постарался не нахмуриться. В свое сорокалетие он через всю хижину швырнул протез и вдребезги разнес лампу. Шэрон любила пошутить по поводу его сорокового дня рождения, но так до него и не дожила.
– Совершенно верно. Когда переваливает за сорок, становится тошно.
Джулианн засмеялась:
– О, такой человек мне по сердцу.
Он тоже засмеялся.
– Я ненавижу каждую его минуту.
– Значит, вы окажете моральную поддержку моему юбилею.
– Полагаю, окажу, – согласился он. – В конце концов, никому не следует проходить это в одиночку.
– Аминь, – вздохнула она и подставила лицо солнцу. – И никому не следует быть поводом для сладкого пирога в виде надгробной плиты.
«Или хоронить жену», – подумал он.
Дальше они шли молча, миновали несколько больших грилей для барбекю, множество затененных скамеек для пикников и экологически чистый огород шеф-повара.
Возле коттеджа Бобби показал на автомобильную стоянку:
– Мне туда.
– О'кей. Думаю, я запишусь на первый урок верховой езды на завтра. Для этого следует обратиться к портье?
Он кивнул.
– Знаете, кто будет вашим инструктором?
– Вы? – спросила она. – Мой товарищ по сорокалетию?
– Ну, да, – он коснулся шляпы, – старый ковбой к вашим услугам.
– Значит, увидимся завтра, старичок.