Я внимательно посмотрела на Костю, впечатлённая его словами. Забавно вообще, как у нас с ним всё сложилось. Помню, было время, когда мне казалось, что рядом с ним я странным образом становилась лучше.
Конечно, он правильно делал, что не пытался меня переубедить, но его слова натолкнули меня на одну мысль, и я просто не могла не провести параллель между той аварией, которую мне устроил Игорь ещё в самом начале нашего с ним знакомства, и аварией, в которую попал сам Игорь благодаря некроманту.
В первом случае Костя сделал то, что должен был, чтобы мне помочь, то есть превратился в медведя. Я ведь тогда тоже в какой-то степени посчитала его монстром. Во втором случае уже я стала монстром, чтобы не дать убить другому монстру Игоря. Так, может, я утрировала?
Если темнота была частью меня, возможно, что я могла использовать её для того, чтобы предотвратить войну, убить не живого, не мёртвого, и закончить всё.
— Спасибо тебе! — Загоревшись своей идеей, я чмокнула Костю в щёку. Да, оправдывать свои намерения правильностью или безисходностью было немного отвратительно, пожалуй, но в то же время это приносило сладкое как мёд облегчение, ведь убийство одного, так или иначе, спасло бы жизни многим.
Глава 17. Если только.
И снова небо стало голубым, и солнце засветило ярко! Настолько ярко, что я не увидела Игоря, подозрительно наблюдающего за нами через окно. Наверное, они уже пришли к консенсусу, и нам с Костей следовало возвращаться.
— Ну, что? Какой план? — весело спросила я, избегая хмурого и полного подозрений взгляда Игоря. — Как я понимаю, у ведьм, к которым вы хотите обратиться, нет тематической группы в соцсетях, где можно оставить сообщение типа "Привет! Нужна помощь! Требуется замочить одного негодяя!". — Рыжик с близняшками засмеялись. Даже Толик с Сашей слегка улыбнулись.
— К сожалению, нет, — неодобряя мои слова, сухо ответила Екатерина Павловна. — Но есть и другие способы с ними связаться.
— С кого начнём? — спросил Костя, нетерпеливо потирая руки. Кроме обращений, у Кости почти не было магических способностей, но со способами, о которых говорила Екатерина Павловна, он был знаком.
Саша принёс из кухни большую корзину красных яблок и все ножи, которые имелись у Игоря, а их имелось у него много.
Игорь взял бутылку воды и, сняв крышечку, начал сливать воду. Прозрачная спираль мелодично заполнила невидимый сосуд, парящий в воздухе на уровне колен.
Все, кроме Толика, сославшегося на не приспособленные для такой работы пальцы, расселись вокруг и начали чистить яблоки. Екатерина Павловна объяснила, что чистить их надо было так, чтобы кожура была целой с каждого яблока, то есть, чистить вкруговую.
Реально была скотская работа! Я даже позавидовала Толику и его похожим на сардельки пальцам. Но увидев, как ловко и быстро чистит яблоки Игорь, я поддалась азарту и даже почти превзошла саму себя. Почти!
Когда, наконец, проклятые яблоки закончились, и Игорь заклеил мне двойным слоем пластыря большой палец на правой руке, мы приступили к следующему этапу.
Аккуратно сложив перед собой все яблочные обрезки, Екатерина Павловна достала список, который нам дала её сестра, и внимательно его изучила. Видимо она была согласна далеко не с каждым пунктом, так как её выражение лица менялось, как погода весной. Однако времена настали тёмные, и особо крутить носом не приходилось.
Вода в невидимом сосуде забурлила, когда Екатерина Павловна бросила в неё первую закрученную кожуру, шёпотом называя имя того, кому она предназначалась. Кипящий водоворот зашипел, и через миг яблочной кожуры уже и след простыл.
— И что дальше? — спросила я, походу единственная не знающая, что будет дальше. — Как мы узнаем ответ?
— Яблочко вернётся к нам обратно, — довольно ответила Екатерина Павловна, кидая в воду ещё одну шкурку.
Когда все послания были отправлены, Игорь погрузил сосуд в сферу и отправил в дальний угол гостиной, чтобы она не путалась под ногами, пока мы будем ждать ответов.
Когда все разошлись, и мы с Игорем остались вдвоём, я почувствовала непреодолимую безумную тягу к нему. Трещина между нами смылась "Обликом", и теперь была только нежность и жажда ласки любимого родного тела.
Конечно, если бы Игорь знал, что я собиралась сделать, он бы, помимо того, что сделал бы всё, чтобы меня остановить, принял бы мой настрой за женские штучки с целью усыпления его бдительности. Но он знал только то, что я хотела, чтобы он знал, и мой настрой был абсолютно искренним, ведь я любила его больше всего на свете, хоть и стеснялась ему в этом признаться.
Через два часа, Игорь засопел в две дырочки уставший, но довольный, и я тихонько спустилась вниз. Сфера неприлично булькала в углу, но моим интересом была не она.
Достав из ящика на кухне две свечи, я взяла из холодильника яйцо. Нужна была ещё нитка и тарелка.
— Это плохая идея! — зашелестел веник, напугав меня до чёртиков. Это чудо, что я не выронила яйцо!
— О, Федя! У тебя ниток случайно нигде не завалялось? — шёпотом спросила я. Катушка с чёрными нитками прыгнула мне в руки.
— Спасибо! — поблагодарила я, вспоминая, имели ли значение цвета ниток и свечей для ритуала. Кажется, нет.
— Это очень плохая идея! — снова зашелестел веник.
— Да! Да! Да! Все великие дела начинаются с плохих идей! — ответила я. — А теперь не мешай мне!
Некоторое время веник ещё шуршал недовольством и возмущением, но совсем недолго. Когда настала тишина, я поставила свечи на стол. Сделав разрезы, я натянула нитку и поставила под ней тарелку.
От зажжённых свечей по комнате разбежались причудливые тени. Мне стало как-то не по себе. Возможно, это действительно была плохая идея, но если бы только у меня получилось, если бы только я смогла найти слабое место Витольда, то я смогла бы убить его раньше, чем он навредит кому-нибудь ещё.
— Блин, была, не была!
Я закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на Витольде, его волосах слегка поддёрнутых сединой, его голосе, шагах, манерах. Окружающие меня звуки постепенно стали затихать. Удары сердца медленно отмеряли секунды, отделяющие меня от желанного. Стук, стук, стук, треск раздавливаемой скарлупы…
Это вовсе не было похоже на погружение в сознание Игоря. Тогда я чувствовала, что покинула своё тело, а сейчас я переместилась вся целом, полностью физически, и когда я открыла глаза, уютная обстановка гостиной уступила место серым тонам.
Здесь было холодно и сыро. Шершавый пол под ногами создавал неприятное ощущение, словно я шла по чему-то давно стёртому, высохшему и изношеному.
Это место соответствовало моим представлениям о Витольде, по крайней мере, частично. Но почему же здесь было так пусто? Это вовсе не то, на что я расчитывала!
Забив на всё нарастающее разочарование, я упрямо продолжала идти вперёд. Воздух становился всё более спёртым, а окружающие меня серые пространства размывались то теряя свой объём, и становясь прозрачными, то снова наливались густотой и вязкостью.
Что что-то здесь было не так, я поняла только когда холодный шершавый пол стал ещё и скользким и липким, а воздух со спёртого сменился на какой-то гнойный и мёртвый.
Я замедлила шаг, заметив небольшой просвет. Серое пространство словно раздвигалось для меня, жаждя показать мне то, что в нём было. Я уже не хотела этого. Всё моё нутро сопротивлялось этому, но то, что находилось там, тянуло меня к себе, и я не могла остановиться.
Серые тона отступали по мере моего приближения. Пространство приобретало всё более размытый землистый цвет, пока не замерло вокруг рваной дыры, по краям которой стекал серовато-зелёный гной. От одного его запаха и вида можно было умереть, не говоря уже о незримой клубящейся чернильной пустоте внутри того, где когда-то была душа.
Казалось, её вырвали грубой силой, или она просто прогнила, не выдержав поступков, совершённых её владельцем, а может, их даже было две, как у меня, и обе они превратились в это гниющее, мёртвое и отвратительное нечто.