Смириться и ждать – вот то, что оставалось. Ну и показать своему нынешнему единственному покровителю в короне, что он делает всё для того, чтобы унять рвение доминиканцев. А они ведь, помимо того, что пытались тащить в пыточные, а затем и на костры еретиков и «еретиков», занимались ещё и поисками того самого культа, чей член разом обезглавил их орден. И кое-что им даже удалось узнать. Например, не только узнать название, Храм Бездны, но и добыть даже не переписанные от руки отрывки, а напечатанные Книги Тайн, Гордости и Времён – то, что культисты называли «Чёрная Триада».
Книгопечатание означало, что культ имеет и деньги, и поддержку. Ведь чтобы решиться выполнить подобные заказы… А вот поймать кого-то, кроме нескольких неофитов, ничего толком не знающих и даже не видевших лиц тех, кто передавал им книги – лица культисты скрывали за тканью или безликими масками – так и не получилось. Зато слухи поползли не только по Франции, но и выплеснулись наружу. Вспоминая же, что культ Храма Бездны объявил своими главными врагами именно инквизиторов и тех, кто им покровительствует, то есть Авиньонский Святой Престол… Поддержка у этих демонопоклонников имелась, хотя и тайная, и очень осторожная. Инквизиторы постарались, вызвав к себе у родственников сгоревших на кострах и просто замученных искреннюю, ничем не устранимую ненависть. Да ещё поддержанную из Рима стараниями Борджиа.
Объяснять это Людовику XII Джулиано делла Ровере сейчас не осмеливался. Он пытался было намекнуть на грозящую в не столь далёком будущем опасность, но не добился желаемого. Король считал всё это не более чем мышиной вознёй в тёмном углу комнаты. И даже взрыв в центре Авиньона не послужил веским доводом для монарха. Лишь добавочным камнем на чаше весов в пользу того, что ему, Папе Юлию II, требовалось не медля «посадить на цепь» своих инквизиторов.
Меж тем Людовик XII Валуа перешёл от дел духовных к военным. К тем, от коих никак не получалось отстраниться, да и французские войска уже почти готовы были грузиться на корабли и отплывать… А вот куда именно, тут пока не было ясности. В Риме вновь изменили положение фигур на шахматной доске самым неожиданным образом.
- Союз с османским султаном был хорош, но только до того, как Александр VI объявил о Крестовом походе на Иерусалим, а его сын отправил к берегам Мамлюкского султаната свой флот и закалённые во множестве сражений войска, - чеканил слова Луи де Ла Тремуйль, не испытывая от этого ни малейшего удовольствия. – Ваше Величество, сейчас любые подозрения в союзничестве с Баязидом II изваляют нас в грязи. И эту грязь Борджиа сумеют использовать вам во вред.
- И что же мне теперь, присоединиться к остальным, кто отправится освобождать Иерусалим, делать его «открытым для всех городом»? – лицо короля искривилось в горькой гримасе. – Такое унижение мне до конца дней будут припоминать в самой глухой провинции. Про иные страны я и вовсе молчу!
- О нет, сир, я осмелюсь предложить вам совсем иное. Вернуться к истоку, сделать ложный манёвр истинным, ведь его сейчас и не подумают воспринять всерьёз.
- И этот исток…
- Хафсидский халифат, сир, - склонился в поклоне де Ла Тремуйль. – Халиф Абу Абдалла Мухаммад V аль-Мутаваккиль ибн аль-Хасан слаб, изнежен, не занимается государственными делами, посвятив себя только лишь радостям плоти. Эмиры погрязли в междоусобицах, арабские и бедуинские племена почти не подчиняются ему. А от флота Хафсидов, как и от флотов иных магометан, мало что осталось. В этом Борджиа, делая лучше себе, случайно помогли и нам. Этот враг будет удачным выбором, Ваше Величество. Малые потери, богатая добыча, показательное рвение в защите веры и… И возможность миссионерства, столь брезгливо отвергнутого Римом.
- Свой собственный «крестовый поход». Это интересно, маршал. Золото, земли, слава, которой не придётся делиться. И не будет обвинений в том, что Франция предала веру, вступив в союз с мусульманами. Борджиа не смогут нас обвинить в том, в чём хотели бы.
Король Франции изволил серьёзно задуматься. Настолько серьёзно, что сидя на троне, смотрел в пустоту и лишь время от времени шевелил губами, перестав видеть и слышать троих своих советников. Мешать движению королевской мысли? Таких смельчаков тут не было. Легче уж подождать. Ну или тихо удалиться, если сим опытным царедворцам подобное покажется лучшим выходом из ситуации.