Выбрать главу

Вот так. Всё её желание прославиться ради рода обернулось верным самоубийством. Ведунья расставила Олесе ловушку из собственных соплеменников. Пятеро озлобленных охотников станут её попутчиками на неизведанный север: без снаряжения, без запасов и почти без оружия. Вот тебе и помощь от ведущей род, терпеливой на месть и злопамятной Влады.

Горло Олеси душили слёзы, но она хорошо научилась себя сдерживать. Олеся подождала у порога, пока всхлипы матери и лихорадочная беготня в норе стихнут. Только однажды ей захотелось войти, когда Ритке влетело за какой-то проступок, или попросту путалась под ногами. Сестра залилась рёвом. Уже десять Зим, а растёт такой бестолочью! Ничего на уме нет, кроме еды и игр с другой малышнёй. Благо, за озорной нрав Волчата принимали Ритку в свои шуточные стайки и не попрекали её отцом, которого она всё равно толком не помнила.

Наконец, Олеся откинула полог и переступила через порог, словно только что вернулась с поверхности. Мать подшивала что-то у очага, но как только она вошла, оторвала голову от работы и молча обшарила её испуганными глазами. В руках у неё лежала новая куртка, которую шили Олесе ещё с прошлой весны. Неизвестно откуда она смогла достать кожу и мех, но даже ещё недошитая куртка очень нравилась Олесе. Она часто просила примерить обновку, оглаживала её по бокам, мать торопливо подправляла полы, чтобы получилось с запасом, на вырост, прикидывала, стоит ли добавить новый карман или перекроить воротник. Оставалось пришить застёжки. Руки весты подрагивали, пока она судорожно заканчивала работу.

Ритка пряталась на лежанке, зарёванная. Сестрёнка тискала в руках страшную куклу, которую скрутила себе из бечёвки и вехоти.

Олеся подошла к матери, взяла свою куртку и скинула старую, прожжённую у костра. Мать смотрела, как она одевается, и рука её бессознательно поглаживала по запястью Олеси, повязанному белой нитью.

– Почему Ритка ревёт?

– Она так… – отмахнулась мать в сторону Риты. – Есть хочет, а своё уже съела, к твоему потянулась, да по рукам получила – не сильно, не больно ей, не тревожься.

Олеся провела ладонью по влажной щеке матери и постаралась улыбнуться без страха. Не очень-то получилось.

– Не плачь, я всё слышала. Пусть пророчат лихое, со всем справлюсь сама. Не зря в стае два года ходила, дабы не уразуметь, чего хотят родичи.

– Отрекись от пути! – горячо зашептала ей мать и схватила за руки. – Отрекись, Олеська! Худо не будет, а коли позор – так и пусть, зато живы!

Олеся поджала губы, понимая прекрасно, что отказаться нельзя. Если на этот раз не пойти, то ведунья изведёт её в стае, опозоренную, обвинённую в трусости, а следом и матери с Риткой несдобровать.

Олеся заметила на столе тёмный свёрток, а на лавке свой заплечный мешок. Она подошла развязать свёрток, мать торопливо шепнула, что его принёс Гойко. Внутри промасленной ткани лежал пистолет и запасной магазин. Про это оружие не знали ни вожак, ни ведунья, ни ложник; не знал никто в племени. Хороший подарок, пригодится в дороге.

Но другая вещь её озадачила – рядом с пистолетом лежало узкое гибкое лезвие.

– Это тайком надо заштопать в одежду, – прошептала мать и забрала его.

– В куртку? – спросила Олеся, но мать несогласно повела головой. Не годились для тайного лезвия и штаны. Мать сдёрнула с неё куртку и потянула через голову нательную рубашку. Полуголая Олеся с любопытством смотрела, как мать вспарывает шов на вороте и зашивает туда узкий клинок. Остался виден лишь краешек, чтобы подцепить пальцами и вытянуть лезвие.

Пока мать зашивала, Олеся развязала горловину мешка и голова закружилась от запахов. Столько еды Олеся никогда в жизни не видела! Здесь и орехи в меду, и полоски сушёного мяса, и кулёк сухарей, и жир в банке, и запечённая тушка зайца, и бутыль брусничного кваса, и мелкие варёные яйца, и вяленая рыба, и много чего ещё. Неудивительно, что у маленькой Риты от стольких яств потекли слюнки. Однако припасы мать откладывала и готовила для Олеси с того самого дня, как услышала про её желание идти на север.

– Это в дорогу, – пробормотала веста и покосилась на младшую дочь. Ритка буравила мать обиженными глазами. Олеся кивнула и, напоказ, нарочито туго завязала мешок. Вдруг мать вспомнила про что-то важное, да так, что подскочила с места и в волнении посмотрела сначала на дочь, а потом на рубашку в руках, будто сделала нечто скверное. Бросив шитьё, она куда-то засобиралась.