– Сволочи, – сказала уже на земле Валя, – и сами не хотят или не могут, и другим не дают!
– А у тебя есть муж?! – спросил я, усаживаясь с ней под раскидистой черемухой.
– Был, да умер с перепоя, – прошептала она, слегка поеживаясь, – все мужики почти – одно дерьмо!
– Обобщения всегда несправедливы, – заметил я.
– Да, ты тоже хорош гусь, у самого, небось, жена, а тебе еще любовницу подавай! – скривила в усмешке губы Валентина.
– Дура! Да я плевать на все хотел! – крикнул я в звездное небо.
– Да тише ты, дурачок, нас ведь могут услышать, – обвила меня своими теплыми руками Валя Похожева. Мы сидели с ней в кустах, под черемухой, и в двух шагах от главного больничного корпуса, откуда только что сбежали по пожарной лестнице.
Здесь на свежей травке я и овладел Валей Похожевой. Все получилось так быстро, как у зайцев. Теперь мы смущенно сидели и курили, поглядывая на звездное небо… Ничего рассказывать о себе я не стал, а просто сидел, курил и улыбался. Неожиданно она расплакалась и сказала, что не хочет жить. Тогда я предложил ей капсулу с цианистым калием.
– Дурак, откуда ты ее взял? – засмеялась она, держа в руках мою капсулу.
– Да, так нашел, – говорить о том, что мне совсем недавно по моей же просьбе принес Бюхнер, я не стал, да и зачем ей надо было знать, что я тоже совсем недавно хотел оборвать свою жизнь. О том, что я сам, по своему желанию выбросился из окна, никто не знал, иначе бы меня еще отправили в психушку и там замариновали насовсем.
По моей версии, которую подтвердил и Бюхнер, я решил доказать Бюхнеру свою храбрость, пройти по длинному подоконнику, по самой кромке карниза, но нога у меня по нетрезвости подвернулась, и я упал.
– Я ее лучше выброшу, – задумалась она и выбросила ее подальше в кусты.
– А хочешь, я тебе завтра опять дам? – предложила Валя.
– Нет, не хочу, – замотал я головой и встал, пошатываясь, как пьяный.
– Что, брезгуешь мной, да?! – обиженно вздохнула Валя.
– Да, нет, при чем здесь это, – вздохнул я, трогая руками влажную траву под ногами.
– А почему ты не на костылях?! – наконец-то она заметила мое выздоровление.
– Завтра уже выписывают, – я снова закурил и присел с ней рядом на траву.
– Скажи мне все-таки, есть у тебя жена или нет?!
– Была одна прекрасная невеста, но погибла, – тяжело вздохнул я.
– Поэтому-то ты такой странный и психованный!
– А ты такая добрая и безотказная?! – усмехнулся я.
– Идиот! – заорала она, вскакивая с места. В общем, я тоже сорвался на крик. Какие-то странно дикие, совершенно голые в кустах у больницы мы ругались с ней, как два шизика.
– А что это я вдруг раскричалась-то?! – удивилась сама себе Валя, я тоже удивленно замолчал, переминаясь с ноги на ногу.
– Ну, ладно, сядь, чего ты встал, как истукан? – она обняла меня, и мы вместе расплакались.
– Однообразно, глупо и скучно мы проживаем свои жизни, Валя, – шептал я ей сквозь слезы, – ты меня поимела, я тебя – и все, и никто из нас никогда ничего не сохранит, не сбережет!
– А чего сохранять-то, – усмехнулась Валя, – все равно ведь помрем!
И я вдруг опять страшно, просто ужасно как захотел умереть, и кажется, Валя это поняла и перестала смеяться. Лишь рано утром, когда мы вернулись в отделение и когда я уже забирал свои вещи из палаты, Валя Похожева подошла ко мне и тихо сказала: «Если бы ты не был такой молоденький, я бы просто удавилась, но тебя бы ни за что не отпустила!» – и поцеловала меня, никого не стыдясь. Из больницы я вышел как оглушенный, у выхода меня ждал уже Бюхнер.
– Я так и думал, что ты все же оклемаешься, – улыбнулся он, протягивая мне руку.
– А как ты догадался? – усмехнулся я.
– Да у тебя засос во всю щеку! – громко засмеялся он, а я стыдливо опустил свою голову вниз, разглядывая пробегающих мимо прохожих.
Через час мы уже сидели в пивной, и слегка подвыпивший Бюхнер излагал мне свои новые мысли.
– И как вода в унитазе, мы должны катиться в одно неизвестное, – говорил он, помахивая пустой кружкой, – нисколько не уставая думать, как много же зависит от нас самих!
– А может, от Небытия?! – спросил я, но Бюхнер мне не ответил.
5. В рудеральном мире людей и растений, или Странное число «777»
После отъезда моих родителей в Израиль, после нелепой и ужасной гибели Геры, не говоря уже о моем неудачном самоубийстве и случайной близости с Валей Похожевой, прошло немало времени. Все эти месяцы я жил как мертвец. Возможно, душа Геры все еще прощалась со мной, или ее диббук2 никак не мог выйти из меня.