— Клянутся и божатся, что глаз не спускали. Особенно по части тех, кто с улицы. Утверждают, никто в школу не заходил.
— Ну… клятвы — это дело такое… — хмыкнул Казик. — Охранникам теперь только клясться и остается.
— Экий вы подозрительный, — неожиданно взял сторону охранников Орехов. — А ребята, между прочим, одну интересную деталь зафиксировали. По большому счету, самую интересную деталь.
Майор умолк, посмотрел многозначительно.
Аркадий Михайлович заерзал на стуле.
— Ну?
Орехов держал паузу, и Казик произнес с укором:
— Борис Борисыч, голубчик, с каких пор вас на театральность стало тянуть?
— С вас беру пример, — довольно ехидно заметил майор и продолжил, вроде как делая одолжение: — Охранники сказали, что в десятом часу, как раз недавно начались по телевизору «Вести», из школы вышел учитель физкультуры Владимир Николаевич Гриневич. В тренировочном костюме, без куртки или еще какой-нибудь верхней одежды. А минут через двадцать вернулся, причем вид имел странный, вроде как не совсем в себе был. Двое мальчишек, которые в тренажерном зале занимались, сообщили следователю, что учителю пару раз звонили на мобильный телефон, причем с перерывом буквально в несколько секунд. После второго звонка Гриневич сказал: «Я скоро буду» — и тут же из зала исчез. То есть исчез он из зала и из школы примерно в то самое время, когда убили Пирогову. Как вы считаете, для физрука добежать до пристройки, влезть в окно, пристукнуть учительницу и вернуться — это сложно?
— В принципе просто.
— Двадцати минут хватит?
— Вполне. А отпечатки пальцев ваши эксперты не проверили?
— Отпечатки… — вздохнул Орехов. — Их и на раме оконной, и на подоконнике столько, что выбирай на вкус. А физрук… Вы его не видели?
— Нет.
— Из бывших гимнастов, мастер спорта, между прочим. Им, гимнастам, что через коня перепрыгнуть, что на брусья взлететь, что через подоконник перемахнуть — запросто. Даже цепляться особо не надо. Опять же вполне мог каким-нибудь носовым платком воспользоваться, чтобы не наследить.
— А что говорит сам Гриневич? Полагаю, Горбунов с ним пообщался?
— Само собой. Только Гриневич ему явно врать пытался. Заявил, что захотел пить, выбежал к киоску рядом со школой воды купить. А у киоска вдруг сообразил, что деньги забыл. Семен Семенович его тут же поймал: до киоска спокойным шагом дойти три минуты, обратно — столько же, ну, пусть на скорбные мысли по поводу отсутствия денег еще три минуты набросить, а остальное-то время где дорогой товарищ был? И с чего его так сильно жажда обуяла после телефонного разговора?
— И как Гриневич отреагировал?
— Снова врать начал. Дескать, звонили ему по личным делам, отношения эти звонки ни к чему не имеют, а отсутствовал лишних десяток минут потому, что на улице охлаждался. Вроде в зале душно, а на улице свежо.
— Интересно… — проговорил Аркадий Михайлович. — Уж больно неловко врет.
— Так не всем удается так ловко врать, как это вы умеете, — то ли похвалил, то ли осудил майор.
Ушел Орехов довольно поздно. На прощание сказал:
— Вот что, Казик. Обычно вы сами во все лезете, а тут я вас хочу попросить: у вас там в школе свои дела, конечно, сейчас они могут притормозиться, но вы уж постарайтесь в школе малость потолкаться, может, чего разнюхаете… Я ведь, по большому счету, даже представить себе не могу: зачем — понимаете, зачем? — понадобилось убивать Пирогову. Причем не на темной улице, не в подворотне, не в подъезде, а именно в школе? Ну кому простая учителка могла уж так дорогу перейти? И если ее не какой-нибудь случайный придурок угробил, то концы в школе и надо искать. Что-то в этой образцовой гимназии не то и не так… Только мне в этом разобраться сложно, эта гимназия — как закрытый элитный клуб, не просунешься. А вам сподручнее. В конце концов, вас же туда этим самым морально-психологическим климатом заниматься позвали.
— Я постараюсь, — пообещал Аркадий Михайлович и подумал: как все-таки хорошо, что уехала Софочка. Ей бы это очередное расследование в очередной раз не понравилось. Причем отнюдь не меньше, чем замена капустных котлет и обезжиренного йогурта на свиные отбивные и кремовый торт.
Глава 4
— Так, говорите, вчера вы ушли из школы где-то в половине пятого? — уточнил Семен Семенович Горбунов.
— Да, — подтвердил Андрей Васильевич Качарин. — Можете справиться у охранника Григория, мы с ним еще парой слов перекинулись.