— Совершенно верно, — в тон Лизе подтвердила Рогова.
— Замечательно! — разулыбался в ответ Горбунов. — Я имею в виду и борьбу за экономию, и тот факт, что, судя по вашим показаниям, в районе восьми вечера Пирогова точно была жива-здорова и находилась в своем кабинете. Но тогда еще один вопросик. — Он в мгновение сбросил свою улыбочку и въедливо уставился на Лизу. — Вы сегодня утром когда появились на работе?
— В восемь.
— А свет в коридоре горел?
— Не-е-т… — слегка растерялась Лиза.
— Так что же получается, — спросил следователь, — Пирогова осталась в своем кабинете, а свет тем не менее был выключен? — Он переместил взор на Киру Анатольевну. — Ваши охранники ночью дежурят?
— Разумеется!
— А помещения, когда все уходят из школы, проверяют? Чтобы свет опять же включенным не оставили, чтобы двери в кабинетах были заперты?..
— Это входит в их обязанности.
— Тогда почему никто не обнаружил незапертый кабинет химии?
Кира Анатольевна помрачнела.
— Охранники знают, что мы всегда свет выключаем, кабинеты запираем и дверь в отсек прикрываем. Они, наверное, увидели прикрытую в отсек дверь и дальше никуда заглядывать не стали, — быстро проговорила Лиза, на что Рогова отрезала:
— Не занимайтесь заступничеством, Елизавета Максимовна! Люди нарушили свои должностные обязанности, а в результате…
— Да, мы имеем интересный результат, — оборвал гневную тираду Горбунов. — Тот, кто убил вашу учительницу, знал, что электричество надо экономить, а дверь в коридор прикрывать.
— Вы подозреваете кого-то из нашей гимназии? — Уже не просто помрачнела, а налилась гневом директор.
— А кого я должен подозревать? — ощетинился следователь. — Или у вас здесь проходной двор?
— У нас здесь не проходной двор. Но и не режимный объект. У нас школа работает до позднего вечера! У нас две смены! У нас факультативы, кружки, спортивные секции!.. Вы, конечно, не знаете, — сказала она ядовито, — но наша гимназия полностью следует сегодняшним установкам, согласно которым учебные заведения должны быть центрами не только предоставления базовых знаний, но и дополнительного образования, а также обеспечения полноценного досуга! А потому наши двери открыты и для детей, и для их родителей, и для…
— До какого часа эти ваши двери открыты? — перебил Горбунов.
— Все мероприятия заканчиваются к двадцати двум часам.
— Я хочу получить полную информацию, какие такие мероприятия у вас проводились вчера вечером, и кто принимал в них участие.
— Вам будет все предоставлено, — сухо пообещала Рогова.
— Распорядитесь также вызвать охранников, которые вчера вечером дежурили.
— Разумеется.
— И еще… — Следователь на мгновение задумался, и в этот момент в кабинет вошел оперативник.
— Семен Семенович, мы вещички Пироговой собрали, надо что б товарищи вот, женщины особо, посмотрели. Все ли на месте, не пропало ли что… Может, они знают?
«Вещичек» было немного. Плащ, шарфик, вываленное на парту содержимое сумочки — ключи, записная книжка, расческа… еще несколько мелочей и кошелек. В кошельке лежали четыре магазинные карточки со скидками и шестьсот пятьдесят восемь рублей.
— Галина Антоновна обычно много денег с собой не носила, — сочла нужным проинформировать Капитоша. — Она вообще много вещей с собой не носила.
— А мобильный телефон? — уточнил следователь.
— Мобильный телефон у нее был, — подтвердила секретарша.
— А теперь его нет, мы все проверили. Плащ, шарф и сумка лежали в другой комнате, судя по всему, лаборантской, — констатировал оперативник и добавил: — Вы теперь на тело посмотрите. Может, на теле чего не хватает?
— Как на теле не хватает?! — перепугалась Капитоша и даже зажмурилась.
— Ну, брошки какой-нибудь… или еще чего… Вон, сережки-то есть, — буркнул оперативник.
— Капитолина Кондратьевна, — строго сказала Рогова, — оставьте свои эмоции. Вы у нас все про всех знаете, извольте посмотреть.
И директор решительно двинулась к полулежащей на стуле Пироговой. Верная секретарша вся скукожилась, но поплелась следом. Лиза потопталась на месте и тоже приблизилась к мертвой Галине Антоновне.