Истина не тяготила. Теперь его долг был, чтобы передать ее дальше, приобщить к высотам тех, кого он должен найти. Долг. Знание. Цель. В бытность свою человеком он хорошо знал суть этих слов, когда переносился сознанием в зверей и птиц. Врожденное знание и понимание называлось инстинктом, он объявлялся слепым и постыдным, ибо только разумная воля и сознательное подавление природного наследия делало человека человеком — венцом творения и всевластным господином…
Он улыбнулся про себя наивности этих детских суждений и положился всецело на свое тайное наследство, прямым путем ведущее его к цели…
«Я-я-я-я…» — запричитал приглушенно тонкий женский голос где-то в неощутимой дали. «Ты-ты-ты…» — вырвался из Мозга и полетел в никуда сигнал, управляемый волей Безымянного. «Я здесь, я здесь, я здесь…» — ответили ему. Он знал, кто ему отвечает, — скрытый враг и друг, предатель и спаситель, выдавший больного Веселова, — тайный центр Мозга, привилегия потомков великой расы… Вот живут они на Земле, не ведая о предках своих, но подобно радиомаяку не умирает в них тайная метка, постоянно и бесцельно ищущая единства…
«Где, где, где…», — басовито и монотонно запел Мозг, «Здесь, здесь, здесь…», — ответили ему.
Плавно поворачиваясь в струях восходящих потоков, Безымянный сосредоточил волю в пульсирующий сгусток и с резким, кратко болезненным толчком, подобно амебе, раздвоил свое тело, и еще, еще… Полупрозрачные, все более и более истончающиеся в воздухе, поплыли по ветру те, кто только что составлял с ним единство, универсум, синтетическую модель.
Отделялись и уходили от его «я» люди — мужчины, женщины, дети, старики — копии всех обретенных братьев и сестер. И снова, как вначале, он перестал ощущать свое тело и повторилось странное — будто оторванная голова висит в воздухе и кто-то невидимый может сделать с ней все, что захочет. Теперь он знал, кто это, — Мозг, живущий в скале. И не страшился этого. Женский голос приобретал ясность, чистоту, наращивал громкость и по ниточке его полета устремилось то, что снова осознало свое имя, — Владимир Веселов.
В зените сферы распахнулся незримый канал, Веселов устремился в него, как воздушный шарик, влекомый сквозняком, на миг ощутил слепящую боль: это лопнул временной Барьер, а потом уже ничего не видел, осознавая лишь себя в виде стремительного пунктира, летящего к цели. Да, пунктира, потому что он словно бы прочерчивал пространство ритмичными всплесками — ощущение полета, краткий период невесомости, снова безудержный, не зависящий от его воли полет…
«Я здесь», — спокойно и покорно произнес голос. «И я здесь, — ответил он. — Здравствуй, сестра».
Он снова обрел зрение и увидел, что погружен в ночь, как косточка в мякоть сливы. Рядом было тепло человеческого спящего тела, он перестал ощущать себя и безболезненно соприкоснулся с ним, сливаясь воедино. Он знал, где таится уязвимое место, и, свившись в тонкий жгут, вошел и ямку между черепом и позвонком шеи. Невидимое в темноте тело вздрогнуло.
«Больно, — пожаловался женский голос. — Не делай больно». — «Сейчас перестанет, — успокоил он. — Я — друг. Мы долго искали тебя. Почему ты скрывалась?» — «Кто ты?
Назови свое имя». — «У меня много имен. Ты должна пойти со мной». — «Кто ты? Куда мне идти?» — спрашивал женский голос, и он понял, что девушка проснулась и теперь лежит с открытыми глазами, всматриваясь в темноту. Он нарисовал перед ее глазами яркую картину: берег светлой реки, махровые цветы, медлительные шмели, зависшие в воздухе, полупрозрачные фигуры людей с улыбками на лицах.
— Я заболела, — печально сказала девушка вслух, перевернулась на другой бок и пошарила рукой, ища выключатель лампы. — Я больна, — повторила она, включая яркий слепящий свет.
Тогда он, вопреки этому свету, сделал так, что она увидела посреди комнаты мужское лицо, немного похожее на него самого. «Юля, — произнес он нежно и твердо, шевеля чужими губами. — Нас мало. Мы любим тебя. Ты нужна нам. Пойдем со мной, мы так долго тебя искали. Ты такая же, как мы. Особая, избранная. Нас никто не любит, но мы лучше всех. Ты должна вернуться на родину…»